Борис был не прав - Егор Лигачев

А вскоре началась подготовка к выборам в Верховный Совет СССР, и я вылетел в Томск для предвыборных выступлений. Остановился в знакомом месте на даче у Синего Утеса. Именно там поздним вечером 9 февраля 1984 года и застал меня новый звонок Горбачева:

— Егор, случилась беда, умер Андропов. Вылетай. Завтра же утром будь в Москве, ты здесь нужен…

Официальная шифровка о смерти Андропова поступила в Томский обком только утром. Но я в это время уже подлетал к Москве, — когда летишь с востока на запад, выкраиваешь время: в восемь ноль-ноль вылетаешь из Томска по местному времени, и в восемь ноль-ноль приземляешься в столице, но уже по московскому времени. Разница между Москвой и Томском, как я уже писал, была четыре часа, но и время полета — четыре часа.

В то же утро в кабинете Зимянина мы писали некролог. Было нас человек пять-шесть, среди них, помню, Замятин, Стукалин, Вольский, помощник Андропова, кто-то еще. Когда написали о Юрии Владимировиче — «выдающийся партийный и государственный деятель», кто-то из присутствующих засомневался:

— Не слишком ли мы преувеличиваем роль Андропова? Генсеком-то он работал совсем немного времени, всего лишь год с небольшим.

Но я возразил:

— Дело не во времени, не в сроках, а в тенденции развития, в результатах!

У В.И. Ленина есть интересная мысль о том, что исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно со своими предшественниками.

Черненко был избран Генеральным секретарем, как говорится, без проблем. На Пленуме его кандидатуру выдвинул Председатель Совета Министров Тихонов, она была поддержана, и все прошло гладко. Заминка произошла несколько позднее, когда на организационном заседании Политбюро Константин Устинович внес предложение поручить проведение заседаний Секретариата ЦК Горбачеву. Черненко, видимо, понимал, что тут нужен человек энергичный, молодой, физически крепкий.

Однако не все члены Политбюро придерживались столь здравой точки зрения. На предложение Генсека немедленно откликнулся Тихонов.

— Ну Горбачев превратит заседание Секретариата в коллегию Минсельхоза, будет вытаскивать туда сплошь аграрные вопросы…

Было ясно, что это лишь формальный повод отвести кандидатуру Горбачева, но кое-кто за это ухватился, раздалось еще несколько реплик, выражавших сомнение. А «за» предложение Генерального секретаря высказался Устинов.

И тогда, используя свой дипломатический опыт, слово взял Громыко. Чтобы снять возникшую напряженность, он предложил соломоново решение:

— Давайте подумаем, не будем сейчас торопиться. И позднее вернемся к этому вопросу.

Однако несколько флегматичный, слабый здоровьем Черненко неожиданно проявил характер и твердо сказал:

— Я все-таки настаиваю на том, чтобы вы поддержали мое предложение доверить ведение Секретариата товарищу Горбачеву.

Да, произошло именно так, из песни слова не выкинешь. Хотя между Черненко и Горбачевым никогда не было близости, Константин Устинович сам решил выдвинуть Михаила Сергеевича на неофициальный второй пост в высшей партийной иерархии, твердо отстаивая эту линию, и настоял на своем. Вообще Черненко был человеком далеко не таким простым и однозначным, каким быстро представили его иные журналисты уже в перестроечный период. И при нем, хотя и не без осложнений, роль Горбачева продолжала возрастать.

Заминка, случившаяся на заседании Политбюро, когда Черненко предложил поручить ведение Секретариата ЦК КПСС Горбачеву, указывала на то, что после «года Андропова» наступают новые времена. Впрочем, точнее было бы сказать: не новые, а старые. «Брежневский экипаж» членов ПБ сохранился почти полностью, и многое стало возвращаться на круги своя. Я не хочу рисовать то поколение политиков одной лишь черной краской, среди них были одаренные, по-настоящему деловые люди. Но даже среди тех, кого по тогдашним понятиям можно было считать передовыми, Андропов заметно выделялся. Он заглядывал вперед, за пределы собственной жизни, что, по известному изречению Черчилля, и отличает истинного государственного деятеля от политика, озабоченного лишь исходом очередных выборов.

И когда Юрия Владимировича не стало, когда его место занял Черненко, нетрудно было предвидеть, что начнутся козни против выдвиженцев Андропова, в первую очередь против самого молодого члена Политбюро Горбачева, которого в ту пору рассматривали в качестве преемника реформаторских идей Андропова.

Так оно и произошло. Так длилось все тринадцать месяцев Черненко, и, когда он скончался, избрание Горбачева Генеральным секретарем проходило в сложной обстановке. Об этом я и расскажу в этой главе. Однако сначала хочу привести на этот счет цитату из книги Б.Н. Ельцина «Исповедь на заданную тему».

Касаясь обстоятельств избрания Горбачева Генсеком в 1985 году, автор книги писал: «Один из мифов гласит, что четыре члена Политбюро, выдвинув Горбачева, решили судьбу страны. Лигачев это сказал прямым текстом на XIX партконференции, чем просто оскорбил, по-моему, Горбачева, да и всех, кто принимал участие в выборах Генерального секретаря. Конечно же, борьба была. В частности, нашли список состава Политбюро, который Гришин подготовил, собираясь стать лидером партии. В него он внес свою команду, ни Горбачева, ни многих других в этом списке, естественно, не было.

И все-таки в этот раз судьбу Генерального секретаря решал Пленум ЦК.

Практически все участники Пленума, в том числе и опытные, зрелые первые секретари обкомов, считали, что вариант с Гришиным невозможен — это был бы конец для партии, для страны. За короткий срок он сумел бы засушить всю партийную организацию страны, как он засушил московскую. Этого допустить было ни в коем случае нельзя. К тому же нельзя было забывать о его личных чертах: самодовольство, самоуверенность, чувство непогрешимости, страсть к власти.

Большая группа первых секретарей сошлась во мнении, что из состава Политбюро на должность Генсека необходимо выдвинуть Горбачева — человека наиболее энергичного, эрудированного и вполне подходящего по возрасту. Решили, что будем делать ставку на него. Побывали у некоторых членов Политбюро, в том числе у Лигачева[2]. Наша позиция совпала и с его мнением».

Вот так писал в своей книге Ельцин, и эти слова нуждаются в комментариях.

Лично я никогда не слышал о том, что «нашли список состава Политбюро», который подготовил В.В. Гришин, об этом никогда не говорил и Горбачев — ни публично, ни в узком кругу. Да и вообще, с точки зрения здравого смысла, это утверждение выглядит по меньшей мере сомнительным. Зачем составлять какой-то список, когда речь идет об очень немногочисленных членах ПБ, которых вполне можно держать в памяти, пересчитать по пальцам? Где нашли список? Кто нашел? Делали обыск в кабинете Гришина? Но ведь Гришин после марта-апреля 1985 года оставался в составе Политбюро и до Ельцина был первым секретарем МГК КПСС Ссылка на какой-то список состава Политбюро, подготовленный Гришиным, очень походит на примитивный обывательский слух…