Дневник пропавшего профессора - Штефан Геммель

Из тени дома медленно выплыла фигура Дахлама. Сначала показался его живот, а потом и он сам. Про Дахлама можно было с уверенностью сказать, что он не самый красивый житель города, зато точно самый добрый и обходительный. Кроме того, он являлся другом семьи Сахли и обладал множеством полезных контактов.

– Ты должен помочь мне, Дахлам, – попросил Сахли, обнял друга и достал драгоценный камень.

Дахлам взял камень, и его руки задрожали.

– Такого я ещё никогда не видел. Откуда он у тебя?

– Это долгая история, а у меня мало времени. Нам нужно бежать! Ты мог бы соврать ради меня?

Дахлам удивлённо взглянул на Сахли:

– Я готов ради тебя на всё, друг мой. Тебе это известно. Но почему ты об этом просишь? Это совсем на тебя не похоже.

Сахли ответил, подчёркивая каждое слово:

– Послушай – меня – внимательно: речь идёт о сделке, которую я заключил с одним незнакомцем. Он дал мне честное слово и всё равно соврал. Он меня обманул, Дахлам. Мне от этого не по себе. Боюсь, он замышляет что-то недоброе. Он хитрый, как шакал. И двуличный, как змея.

– И как же я должен соврать? – спросил Дахлам. – Может быть, я лучше построю тебе зоопарк для всех этих животных?

Сахли было не до смеха.

– Мне нужно проверить этот камень. Я уверен, что он очень ценный. Если бы мы разбили его на части…

– Ты хочешь разбить этот прекрасный камень?

– Да, мы должны хотя бы попытаться. Вдруг так мы остановим того старика? Знаю, это звучит смешно, но он злой человек. А ещё я подозреваю, что он обладает особенной силой.

Его друг усмехнулся:

– Ты уже не маленький, чтобы верить в сказки.

– Не суди, пока сам его не увидишь. Он жуткий человек!

– И что ты собираешься делать с раздробленным камнем?

– Верну его владельцу. Иначе я поступить не могу, ведь тогда я нарушу нашу договорённость. Но ты должен пойти со мной. Он очень разозлится, а ты – сильный. Может быть, тебе удастся меня защитить.

Глаза Дахлама стали больше драгоценного камня, на который он в этот момент смотрел.

– Вернуть ему камень? Ну ты и чудак! Почему ты не оставишь частичку камня себе?

– Нет, это было бы нечестно. Я не хочу брать того, что мне не принадлежит. Но я должен сделать этого человека слабее. Он явно что-то замышляет, и для этого ему нужен камень. Я хочу его остановить!

Дахлам сел на корточки и положил ладони Сахли на плечи.

– Хорошо, мой дорогой Сахли. Я помогу тебе разделить этот камень на две части и попробую тебя защитить.

Сахли вздохнул. Друг был на его стороне.

Это что было – какой-то шум?

Затаив дыхание, Алекс прислушался. После обеда он уютно устроился в своей комнате с дедушкиным дневником. В доме стояла тишина, и ничто не мешало ему читать, пока…

Вот оно! Тихое дребезжание. А за ним – царапанье. И снова дребезжание. Затем тишина. Алекс почувствовал, как у него в горле встал ком размером с футбольный мяч. Ему стало не по себе, когда он понял, откуда доносятся эти звуки. Никогда раньше он не слышал, чтобы что-то шумело на чердаке. Но в этот раз дребезжание исходило именно оттуда, точнее – из дедушкиной комнаты!

И Кадабра была тут ни при чём: старая кошка лежала на кровати рядом с Алексом.

И тут мальчик догадался, в чём дело. Какой же он глупый, что так испугался! Наверняка на чердаке орудовали Салли и Лив. Скорее всего, они копались в дедушкиных вещах.

Сердце Алекса угомонилось. Однако лишь на короткое мгновение. Потому что в этот момент из кухни донеслось громкое «хи-хи-хи», за которым последовало ещё более заливистое «ха-ха-ха».

Мальчик поднял взгляд к потолку и снова услышал дребезжание.

– Довольно! – решил Алекс. Он понимал, что у него всего два выхода. Сидеть в комнате и до конца своих дней пялиться в потолок. Или подняться наверх и посмотреть, что нагоняет на него такой ужас.

Его разум явно склонялся к первому варианту, однако любопытство гнало наверх.

Алекс захлопнул дедушкину книгу, сжал её под мышкой и встал с кровати. Он медленно вышел из комнаты и поднялся по лестнице, так и не избавившись от желания вернуться к себе и продолжить таращиться в потолок.

Тут снова что-то лязгнуло.

А затем царапнуло.

Больше всего Алексу хотелось убежать как можно дальше от этих звуков. Но, собравшись с духом, он осторожно отодвинул коробки в сторону и нерешительно открыл запретную дверь. С опаской заглянув внутрь, он не обнаружил ничего необычного. Мальчик крепко сжимал дедушкин дневник обеими руками. Так, будто готов был нанести им удар, если что-то или кто-то вдруг выскочит из-за угла.

Но здесь, наверху, всё было тихо.

Он вошёл в дедушкин кабинет и остановился в центре. Он прислушался, однако все звуки стихли. Алекс подождал ещё некоторое время, после чего решил открыть книгу и продолжить чтение.

Исполненный страха, малыш Сахли добрался до рыночной площади. На улицах было многолюдно. Народ пребывал в жутком волнении. Все стояли, плотно прижавшись друг к другу, и выкрикивали ругательства в сторону городского колодца. Сахли уже догадывался, кто вызвал эту суматоху. Он стал пробиваться сквозь толпу. За ним по пятам следовал его друг Дахлам. Двигаться вперёд было совсем не просто, поскольку Сахли вёл за собой на верёвке трёх верблюдов. Вдруг раздался хриплый хохот, похожий на карканье. Как будто закричала стая воро́н.

Воздух накалялся. Люди негодовали. Толпа бушевала и кипела от ярости.

Подойдя к колодцу, Сахли понял причину людского гнева.

Там с самоуверенным и победоносным видом стоял старик, а напротив него – много мужчин; все они ругались, и их негодование было направлено на одного-единственного человека: богатого незнакомца.

– Тебе запретили сюда являться! – вскричал один из мужчин, а другой добавил:

– Да тебе и никак нельзя было сюда пробраться. Специально для тебя было создано мощное заклинание, запрещающее тебе в одиночку сделать хоть шаг через наши городские ворота! Как тебе это удалось?

Старик широко ухмыльнулся.

– Я соблюдал ваши правила. Одному мне в город было не зайти. Но послушайте меня, наивный вы народ: я сюда не зашёл, а заехал верхом. И я был не один. – Он снова рассмеялся и повернулся к Сахли.

Тут мальчик понял, как и зачем старик его обхитрил. Сам того не подозревая, Сахли привёл его в город, из которого его прежде выгнали.