Метро 2035. Преданный пес - Дмитрий Манасыпов

Свинорылый, покосившись на кого-то невидимого, сплюнул.

– И чо? Ты размер видишь? Их у нас даже вышибале не продашь. Не нога, сука, ласта, размер пятидесятый. Мутант, чего взять с него.

– Ну да…

Огорчение? Хаунд порадовался своей мутировавшей ножище, стоившей ему немало. Сапоги, чего говорить, явно великоваты большинству живущих в области людей. Хотя бы что-то ощутимо хорошее. В опорках, босиком или там, в лаптях, он шастать не любил.

– Бо́шку подними.

Поднял. Ощутил холод металла, явно необшитого хотя бы дерматином. Оно понятно, тут перепродажа, чего цацкаться – натрет ему до крови или нет.

Чпок-чпок-чпок… это уже хомуты срезают с рук. Чешущихся в желании свернуть пару шей рук. Терпи, Хаунд, терпи, время придет.

– Сел.

Тело затекло, но слушалось. Он согнулся, поднимая самого себя как колоду.

– Руки за спину.

Да пожалуйста. Гутен таг, браслеты, давно не ощущались.

Чпок-чпок-чпок. Ноги свободны. О-у-у-у, как кровь кинулась.

– Поднимите его.

Гуманисты хреновы.

Его подхватили за плечи, подтолкнули вверх. Пес встал, стараясь удержаться и не упасть. Кровь бежала быстрее, зло колола иголками, разбегаясь колючей проволокой по всему телу. Покрутил головой, заработав леща.

– Спокойно стой, тварь! Намордник давайте.

Вонючий онуч ему сняли, дали вдохнуть воздуха и отплеваться от накопившейся слюны. Даже напился, пусть и пришлось жалостно тянуться губами за постоянно убираемым горлышком фляги. Ничего, йа, он потерпит.

Намордник был добротным, с металлическими удилами, врезавшимися в края губ, растягивая их. На затылке, не жалея, затянули ремень.

– О, готов, шеф. Принимайте.

Свиномордый возник перед ним, оказавшись почти коротышкой. Стоял, брезгливо оглядывая Хаунда с ног до головы.

– Ну ты и скотина… За мной иди.

Хаунд на всякий случай моргнул и кивнул. Мало ли, вдруг он дебил, как напарник. Тот выше и крепче, но идиотом выглядеть не перестал. И хорошо, такого жалеть точно не придется. Вдруг захочет расплодиться? А зачем Земле-матушке сейчас нужны форменные дауны вместо нормальных людей?

Идти поначалу было тяжеловато, но скоро все навыки восстановились. Кроме руки, так и не желавшей хотя бы начинать болеть поменьше. И выздоравливать. Не нравился Хаунду один момент с ней. Вернее, даже два: сильная дергающая боль в пальцах, распаханных рваным краем одного из тех чертовых швеллеров, и запах. Запах не нравился еще больше. Гнилостный такой сладковатый запах.

А вокруг раскинулась крепость Кинель. Вся из себя приземистая, крепкая, сплошь кирпич, бетон да металл. Крепко несло маслом, мазутом и солярой, большим скопищем людей и животных, вездесуще-железнодорожным креозотом. По путям, по своим делам, катилось несколько тележек-дрезин, нагруженных ящиками, мешками и людьми. Анклав с виду казался основательным, богатым и вольным. Старые часы – большущий белый кругляш на низком и длинном здании с вполне целым перроном – даже шли. Эвон как, йа, удивительное дело!

Своих товарищей по несчастью Хаунд начал замечать сразу же. Разобраться с ходу – людей или мутантов, особо не вышло. Чересчур много у них общего, вонявшего грязью, немытыми телами, кровью и безнадегой. Хотя дело шло к обеду, рынок, видать работал вовсю. Вереницы мужиков, баб и детишек, связанных веревками, соединенных цепями и даже в колодках, так и тянулись куда-то вбок.

– Стоять!

Свинорылый недовольно покосился на троицу в сером, с короткими автоматами.

– Это что?

– Товар, Степа, не видно, чтоль?

– Где документы и клеймо?

– Степ, мы только…

Степан, дернув губой, покосился на свинорылого безо всякого уважения.

– Там ваши покупатели торгуют основную партию. Не сделаете как нужно, хрен к ним попадете сегодня. Марш к врачу.

Хаунд, сам того не желая, оскалился, как смог, в ухмылке. Цивилизация, натюрлих. Проход больным животным и рабам на территорию торговли строго запрещен. Дожили, мать его, йа. И это в единственном в мире государстве когда-то победившего социализма, стране рабочих и крестьян. Царь-Освободитель, надо полагать, сейчас вертится аки веретено. Он им отмену крепостного права чуть ли не раньше, чем в США, соорудил, а они, только выпало, давай снова людишками торговать.

Да еще и по всем правилам, с осмотром у ветеринара. Интересно, им придется очередь выжидать, пропуская вперед крестьян с курами-несушками и поросятами?

– Иди, сука, чего застыл! – рыкнул свинорылый и толкнул в поясницу.

И зря. Твоя смерть, майн фрёйнд, стала на пять минут мучительнее.

Врачи размещались в том самом здании с часами. Оказалось оно ни много ни мало, а бывшим вокзалом. Даже длинные соединенные сиденья виднелись где-то вдалеке.

«Организмы на продажу – проверять здесь».

Хаунд, рыкнув от удовольствия, полюбовался аккуратной вывеской в противоположном углу. Натюрлих, хорошее чувство юмора у местных.

– Хрюкаешь? – не поняв, спросил свинорылый. – Правильно, тебе, кабанище, самое там место.

Хаунд покосился на него и потопал в указанную сторону. Очередь наблюдалась, но свинорылый собственник недавнего хозяина всея Товарной плевать на нее хотел. Видать, был все же в чести и заносил санврачам немалый магарыч.

Красивая и крепкая баба, явно селянка, с клеткой, полной типа цыплят, фыркнула, но подвинулась. Взгляд скользнул по Хаунду, и тот непроизвольно принял прямо-таки гренадерскую стать, развернув плечи и выставив грудь. И подмигнул. Тетка фыркнула еще раз, но взгляд не отвела, лукаво улыбаясь. Знать, с мутантами сурово только в самом Кинеле, в окрестностях нравы попроще.

– Оу, кто тут у нас?

Голос оказался женским, молодым и красивым. Хозяйка голоса выглядела под стать ему: с копной светлых густых волос, одетая откровенно вызывающе, если такое можно было сказать о текущем времени. Во всяком случае, на характер работы указывал именно белый халат, восхитивший Хаунда, а все остальное, стройное и поджарое, было обтянуто самым настоящим джинсовым костюмом. Вот такие пироги с котятами, кому Беда вокруг, кому все хорошо. И дело, надо полагать, вовсе не симпатичной рожице и упругих сисечках, размера так третьего, виднеющихся в низко расстегнутой курточке.

– Здрасьте, Ольга Николавна.

– И вам того же самого, капитан Негоро.

– А?

– Ничего, не обращайте внимания.

Хаунда уже начало злить незнание имени его покупателя-перепродажника. Запах и внешность хорошо, но искать лучше по точным данным. Потом.

– Каков экземпляр… – протянула красивая Ольга Николавна, рассматривая Пса. – Ну, раздевайте мужчину.