Стажер диверсионной группы - Алексей Махров

– А по мне, так Захарыч куда сильнее в Китае отметился, – раздался сзади бас Валуева. Уже проснулся? И часа не прошло с момента взлета! Петя вылез из своей «кроватки» и втиснулся в кресло у меня за спиной.

– Да-а… – с радостной улыбкой подхватил Альбиков. – И там тоже. Когда микадо объявил секретную мобилизацию полумиллиона самураев для пополнения Квантунской армии, нам об этом стало известно в тот же день. Японцы хотели нас спровоцировать, чтоб мы сами на них напали, – лишь бы повод для войны появился!

– Захарыч тогда в Чунцине был, в самом логове Чан Кайши, – рассказывал Валуев, сложив мускулистые руки за головой. – Когда Гитлер на нас полез, гоминьдановцы писались от счастья! Надеялись, что японцы тоже пойдут на СССР войной – и выведут свои войска из Китая. И Чан Кайши сразу бы придавил китайских коммунистов. Не вышло! Ничего у них не вышло – уж что там в точности делал Захарыч – не знаю, не мой уровень, но гоминьдановцы очень быстро пошли на попятную.

– Обделались они качественно! – подхватил Альбиков. – А что именно там делал Захарыч и его ребята, настоящие фамилии которых знает только нарком, мы непременно узнаем! Лет через десять! Когда гриф «Совершенно секретно» сменят на «Для служебного пользования». Понял?

– Понял, – кротко ответил я. А что еще сказать? Теперь и я гордиться буду, что учусь под началом ТАКОГО человека. – Но мне кажется, что с секретностью явный перебор! Помнишь, Хуршед, как ты меня чуть не расстрелял, когда ваше прикрытие спалилось?

– Я?! – изумился Хуршед и тут же смутился. – А-а… Это тогда, в лесу?

– Ну да!

– В лесу? – нахмурился Валуев.

– Да это… – криво усмехнулся Альбиков. – Спецархив мы тогда вывозили из Ровно. Помнишь, приказ пришел? Ну, и до кучи пленных решили подкинуть да раненых. Спецколонна такая составилась – пять полуторок, автобус и броневичок. БА-20, по-моему. А потом к нам еще «эмка» прибилась, корреспондента подвезла. Направлялись в Житомир, а попали в засаду! Немцев там было до взвода, они нас из пулеметов обстреляли – три или четыре «эмгача» работало, а у нас один, да и тот…

Хуршед махнул рукой, а я продолжил:

– Мы хотели сразу из автобуса вылезти, а как? Дело даже не в том, что я толком ходить не мог после контузии, просто единственная дверь рядом с водителем была и открывалась прямо на немецкие пулеметы. Мотор заглох, шофера убило, а тут из кустов фриц выскакивает и к автобусу! И тащит с собой связку гранат! Ни фигассе! – думаю. Я его прямо через заднее стекло снял, из «парабела». И тут нам опять повезло – подоспели наши броневики.

Они отвлекли огонь немцев на себя, и я кулем вывалился из автобуса…

– Так я не понял, – перебил мои воспоминания Петр, – а когда Хуршед тебя прикончить грозился?

– А когда я догадался, что спецархив он не в Житомир везет! Там где-то по дороге схрон имелся. Да и не архив это был – мешки с пломбами, а набиты газетами. Мы, вероятно, отвлекали на себя диверсантов противника, а настоящий архив втихаря другой дорогой увезли.

– Умный, блин, так бы и пристрелил! – пробурчал Альбиков.

– О, Петя, видишь? Он снова грозится! – шутливо возмутился я. – Как в тот раз!

– Ничего я не грозился, – улыбнулся Хуршед.

– Ага, не грозился! А сам кобуру лапал!

– А не надо было умничать…

– Не, ну ты понял? – обратился я к Петру.

– Он такой! – фыркнул Валуев. – Так и норовит в расход пустить! А расскажи-ка мне, пионер, как ты немецкого капитана из Абвера поймал? Мне Хуршед рассказывал, но как-то бестолково, я и не понял толком ничего!

– Да я его, в общем, не ловил, – усмехнулся я. – Я его, можно сказать, подобрал!

– Он у дороги бесхозный валялся, как пыльный мешок, а тут ты? – пошутил Петр.

– Ну, почти… – хихикнул я. – Там после налета бомберов всё поле в воронках было. Ничего живого не осталось! И вот бреду я печально по этому полю, бреду… А тут фриц какой-то на краю воронки сидит и руку раненую баюкает. Увидел меня и за пистоль решил схватиться. Тут я ему прикладом вот этой самой винтовки вторую руку и сломал…

– Это он геройствовал, пока я в другой воронке отлеживался! – грустно сказал Альбиков. – Но хоть живой остался! Думал-то – всё, амбец, допрыгался кузнечик самаркандский… Влипли мы тогда очень серьезно!

– Это все мотоцикл немецкий виноват! – жизнерадостно сказал я, обращаясь к Петру. – Сдох, зараза, в самый неподходящий момент! Главное, мы у дороги, а навстречу колонна немецкая прет! Впереди три мотоцикла с пулеметчиками в колясках, а за ними грузовики и наливняки. Бли-ин! А вокруг только голое поле! Ну, мы с Хуршедом и разбежались в стороны, чтобы этим уродам перед неминуемой смертью нагадить. Начали стрелять… А толку? Ну, кого-то мы положили, это факт. Так там полтора десятка грузовиков с боеприпасами и охрана соответствующая! Потом гляжу – танк с «Ганомагом» по полю рвут, колонну обгоняют, чтобы нас ухайдакать. Ну все, думаю, приехали!

– И тут появились наши бомберы! – расплылся в улыбке Альбиков. – Два звена «СБ» ка-а-ак отбомбятся по колонне! Рвало так, что от колонны вообще ничего не осталось – детонировали и боеприпасы, и топливо. Ну и нас малость глушануло!

– Ни хрена себе – малость! – покривился я. – Я потом час плохо слышал! Вторая контузия за три дня! Правда, всего через пару часов на меня дом упал… Вот там реально амбец был!

– Так ты потом еще и из немецкого самолета выпрыгнул! Я тебя из лап особистов вынимал! – припомнил Валуев. – Умеешь ты, пионер, находить приключения на свою жо… пятую точку!

И в таком стиле, вспоминая былое да подтрунивая друг над другом, мы и провели полет. К счастью, долетели нормально, немцы нас не потревожили. Садились на аэродром в Броварах, который называли «Воздушные ворота Киева»[11] и с которого я два месяца назад вылетел в Москву. Интересно, дошло ли до Сталина то письмо, что я бросил в почтовый ящик в здании аэровокзала? Сработал ли «магический» адрес: «Москва, Кремль, товарищу Сталину, лично в руки»?

В принципе, должно сработать. Я просто не представляю себе начальника почтамта, готового выбросить пакет, адресованный ТАКОМУ человеку. Само собой, письмо первым делом попадет в руки энкавэдэшников. Вот уж кто поволнуется всласть! А как же?

Просто отправить пакет, без перлюстрации? А вдруг туда какая похабщина вложена? Вскрыть? А кто они такие, чтобы вскрывать почту самого товарища Сталина?

Думаю, что в киевском управлении НКВД решат просто переслать пакет в Москву – не наш уровень, дескать!

Наверное, вождь все же получит мое письмецо. Вопрос: поверит ли? Сделает ли выводы? Примет ли меры?