Эрхегорд. 3. Забытые руины - Евгений Рудашевский

– И не просто зордалин. Пожиратель. По крайней мере, так, ну или почти так, его описывали те, кто выжил после встречи с ним. И главное. Это молодой Пожиратель. Он там появился не больше месяца назад. Значит, его можно поймать.

– Что будет, когда он окончательно выродится?

– Этого я не знаю. Но говорят всякое.

– Что говорят?

– Что он выстраивает себе гнездо. Или кокон. Огромную черную опухоль, больше похожую на дерево. Звучит почти правдоподобно. Вот только не понятно, что происходит дальше. Зачем ему это гнездо? Что он с ним делает? Кем сам становится? Но это уже не моя и не твоя забота. Нам только нужно успеть до того, как вырождение продолжится.

Не успели.

И больше Гийюд ничего не сказал. Только потребовал сопровождать его отряд: хотел, чтобы Горсинг точно указал место, где он и его люди нашли сгусток, и чтобы помогли с перевозом хрусталинового куба – громоздкой конструкции, в которую они намеревались упрятать зордалина. Куб так и стоял неиспользованный. Пожирателя на месте не оказалось. Вельт тогда предложил не рисковать:

– Мы свое дело сделали. Уходим.

Но Гийюд предупредил, что оплатит лишь завершенную работу. И оплату он обещал значительную. Должно быть, красные в самом деле были уверены, что книжники раскошелятся, когда узнают о таком товаре.

Горсинг решил остаться. А когда бегунок, отправленный к Эрзе, не смог отъехать от Авендилла, уже было поздно менять решение. Город закрылся. Правда, Горсинг не поверил Аюну. Дважды пытался со своими людьми добраться до Старой дороги. Выехал в сторону Икрандила, затем в сторону Усть-Лаэрна. И оба раза возвращался назад, в Авендилл.

Гийюд тогда сказал, что с поимкой зордалина они опоздали:

– Живым его не взять.

– И что делать?

– Убить. Он еще не так силен. За мертвого я заплачу, как за живого, не беспокойся. И теперь у тебя точно нет выбора. Пока не убьем зордалина, отсюда не выберемся.

С тех пор люди Горсинга вместе с магульдинцами обыскивали город, устраивали облавы, ставили ловушки.

Толку от этого не было.

Когда исчезли лечавки и два наемника, Гийюд впервые сказал, что Пожирателя привлекают звуки. Рассказал, как в Темную эпоху пропадали целые отряды нарнаитов, по незнанию заходившие в Вескортуинский каньон и устраивавшие там погромы в пустующих домах:

– После вырождения Вескорта впервые заговорили о Пожирателях. Позже, в годы Вольмара, туда выезжали кромешники. Под защитой лигуров, конечно.

– Откуда ты это знаешь?

– Их тогда сопровождали нерлиты. Они хорошо знали Вескорт и могли пригодиться. И они догадывались, откуда взялся зордалин. Тут всегда важно знать причину его появления.

– Что происходит с теми, кто исчез?

– Не знаю. Никто не знает. А то место, где Пожиратель добрался до людей, изменяется. Жизнь там замирает, будто вырванная из ткани нашего мира. Ни следов, ни звуков – ничего.

Гийюд в тот день был словоохотлив. Впервые так подробно рассказывал о зордалинах.

– Плохо, – промолвил Вельт.

– Что? – не понял Горсинг.

– Если этот лупоглазый вдруг так разговорился, значит, дела у нас совсем паршивые.

Именно тогда Горсинг услышал то немногое, что красные знали об Авендилле. Получалось, что его судьба напрямую связана с вырождением Лаэрнора. В Целинделе и раньше об этом говорили. Оба города изменились в одно время, но такое совпадение было единственным известным доказательством их связи.

По словам Гийюда, все началось двадцать лет назад, когда выродилась Пластина молодости – лигур, принадлежавший Суалану из рода Аниона и помещенный на дно Гусиного озера. Пластина делала воду целебной, окунуться в озеро собирались со всех Восточных Земель – приезжие, конечно, не подозревали, что однажды лигур сделает их черноитами, вынужденными жить в Лаэрноре и каждый день омываться лигурной водой. Черноиты, увезенные из здравного городка, умирали мучительной смертью – у них разбухали суставы, выпадали ногти и зубы, кожа иссыхала, покрывалась черными язвами, а глаза изгнивали в глазницах.

Шуму тогда было много, ведь пострадали прежде всего наследницы богатых родов. Вырождением Лаэрнора заинтересовались не только эльгинцы. Однако даже кромешники так ничего и не смогли сделать. Или не захотели.

Родная сестра Суалана была женой книжника Нитоса из рода Мелендарна. Она обратилась к мужу, надеясь, что он поможет спасти ее брата, да и весь род Аниона, уже не раз попадавший в ойгурную немилость, а теперь обреченный на окончательное разорение.

– Нитос поначалу отказал жене. Сказал, что Лаэрнором занимаются кромешники, а перечить им опасно даже для книжника. Прошло четыре года, прежде чем он наконец заинтересовался Пластиной молодости. К тому времени эльгинцы отступились от нее. Не знаю, хотел ли Нитос выручить Суалана и его родственников, которые сменили богатые дома на каторжные норы Роктана, или только надеялся изучить очередной изменившийся лигур, это не так важно.

Горсинг старался не смотреть на Гийюда – за все эти дни он так и не привык к его жутким выпученным глазам, упрятанным в раствор окуляра.

– О том, что происходило дальше, известно немного. Тут больше слухов и домыслов.

Из слов Гийюда получалось, что Нитос с женой переехали в Авендилл. Этот город ближе остальных располагался к Лаэрнорскому лесу. Купили здесь дом, чтобы не привлекать лишнего внимания, – книжнику, вдруг заселившемуся на постоялый двор, было бы трудно скрывать свои занятия. Именно в этом, теперь опустевшем, доме Гийюд, едва оказавшись в Авендилле, распорядился разбить лагерь магульдинцев.

Обосновавшись в городе, Нитос обратился к наместнику. Заявил, что прибыл сюда по личному делу и в случае, если наместник и комендант не будут ему мешать, впоследствии найдет возможность их отблагодарить. Он мог бы обойтись без посулов. Книжников боялись. Они редко покидали стены Оридора, и появление одного из них в таком незначительном, известном лишь Дикой ямой городке не могло не настораживать.

Нитос договорился с наместником о строительстве отдельной комнаты в ратуше. Не стал ничего объяснять. Сказал только, что ищет самое безопасное место в Авендилле – такое, где комната была бы под неусыпным надзором стражи. Выбор пал на приемный зал, точнее, на чулан, в котором слуги хранили метлы, щетки, тряпки и тому подобное. Наместник разрешил на неделю закрыть зал, чтобы никто не проведал, что именно там происходит.

Наняли каменщиков – тех, кто прежде не бывал в Авендилле, не имел тут ни родных, ни друзей. Чулан расширили. Пол и стены выложили узорами, которые Нитос сам расписал на чертежных листах. Книжник требовал предельной точности. В последнюю очередь распорядился вложить в потолок огромную, в три пуда, стальную сферу – всю обмотанную влажными тряпками и горячую, будто ее наполняли угли. Каменщики тогда заподозрили, что в сфере хранится лигур, но ни его свойств, ни назначения не знали. Когда работа окончилась, Нитос выслал каменщиков из города, запретил приближаться к Авендиллу. Этим только распалил их любопытство.