Assassin's Creed. Тайный крестовый поход - Оливер Боуден

Альтаир бесстрашно глядел в глаза своего противника. Едва заметно шевельнув рукой, он проверил механизм скрытого клинка. Альтаир был готов к поединку.

– И чего же ты хочешь? – спросил де Сабле, продолжая беспечно улыбаться.

– Крови, – не раздумывая, ответил Альтаир и бросился на тамплиера.

С нечеловеческой скоростью он прыгнул на Робера, одновременно выдвинув лезвие клинка. Правой рукой он сделал обманное движение, а левой нанес настоящий удар – быстрый и смертельный, как бросок кобры… Во всяком случае, так ему казалось.

Однако великий магистр тамплиеров оказался проворнее и смекалистее, чем предполагал Альтаир. Робер с удивительной легкостью перехватил удар. Ассасин остановился как вкопанный. Его охватил ужас. Он вдруг ощутил свою беспомощность.

И в тот же момент Альтаир понял, что допустил серьезную ошибку. Роковую ошибку. Нет, это не Робер вел себя самонадеянно, а он сам. Альтаир вдруг перестал ощущать себя Наставником ассасинов, непревзойденным в своих навыках. Теперь он чувствовал себя младенцем. Что еще хуже, хвастливым младенцем.

Альтаир дернулся и сделал новое печальное открытие: он не мог пошевелиться. Между тем Робер удерживал его без особых усилий. Альтаир понял, что Малик и Кадар стали свидетелями его позора, и его обдало волной жгучего стыда. Рука Робера сжала ему горло. Альтаиру стало трудно дышать. Великий магистр притянул его к себе. На лбу де Сабле подрагивала жилка.

– Ассасин, ты понятия не имеешь, во что вмешиваешься. Я сохраняю тебе жизнь лишь затем, чтобы ты вернулся к своему Наставнику и передал мои слова: Святая земля потеряна для него и его собратьев. Пусть убирается немедленно, пока еще есть возможность. А если останетесь – то все вы умрете.

Альтаир давился слюной. Окружающий мир поплыл перед его глазами. Робер легко поднял его на руки, словно новорожденного младенца, и швырнул к задней стене. Альтаир пробил древнюю каменную кладку и вылетел в другое помещение. Там он лежал, не в силах подняться, и только слушал звуки падающих балок и колонн. Подняв голову, он увидел, что путь в храм для него отрезан.

Он расслышал крики, раздававшиеся по ту сторону завала.

– Тамплиеры! К оружию! Убейте ассасинов! – приказывал своим де Сабле.

Альтаир кое-как поднялся и бросился к завалу, рассчитывая найти проход. Беспомощный, охваченный стыдом, он слышал крики Малика и Кадара. Предсмертные крики. Опустив голову, Альтаир начал выбираться наружу. Ему предстоял обратный путь в Масиаф, где Наставник ждал от него вестей.

Вестей о том, что он провалил задание. Что он, великий Альтаир, навлек позор на себя и весь орден ассасинов.

Когда он выбрался из катакомб под Храмовой горой, ярко светило солнце. Иерусалим бурлил жизнью. Но Альтаир еще никогда не чувствовал себя таким одиноким.

Путь до Масиафа занял пять дней. Альтаир ехал почти без остановок, не щадя ни себя, ни лошадь. У него было более чем достаточно времени на раздумья о своем провале. С неимоверной тяжестью на сердце он подъехал к внешней стене Масиафа. Караульные открыли ворота, впустив его.

Возле конюшен Альтаир спешился, чувствуя, как оживают одеревеневшие мышцы. Отдав поводья мальчишке-конюху, он ненадолго задержался у колодца. Поначалу он пил воду маленькими глотками, потом залпом и наконец умыл лицо, с удовольствием оттирая дорожную пыль. Однако его тело и одежда по-прежнему оставались грязными и потными. Ему не терпелось вымыться в сверкающих водах реки Масиаф, скрытых в нише скалы. Альтаир как никогда жаждал уединения.

Он шел по окраине селения. Его взор был прикован к крепости ассасинов, где его собратья жили и обучались под началом Аль-Муалима. Сам Наставник жил в одной из центральных башен цитадели, построенных в византийском стиле. Его часто видели стоящим у окна, погруженным в раздумья. Наверное, он и сейчас стоял и смотрел на деревню, где под ярким солнцем кипела повседневная жизнь. Здесь все было как и десять дней назад, когда Альтаир отправлялся в Иерусалим вместе с Маликом и Кадаром, намереваясь вернуться героем-триумфатором.

Никогда прежде – даже в самых кошмарных снах – Альтаир не допускал мысли о поражении. И все же…

На рыночной площади, покрытой мозаикой солнечных пятен и теней, его окликнули. Альтаир отогнал тягостные мысли, расправил плечи, поднял голову и постарался вернуть себе облик великого ассасина, каким он был, покидая Масиаф. Нельзя, чтобы в нем увидели глупца, вернувшегося с пустыми руками.

Это был Рауф, отчего Альтаиру стало еще тошнее, хотя он искренне думал, что тошнее уже некуда. И почему первым, кто увидел его после возвращения, был именно паренек, боготворивший Альтаира? По-видимому, он ждал возвращения своего кумира, толкаясь возле бортика фонтана. Увидев Альтаира, Рауф бросился к нему с горящими от восторга глазами. Ореол проигравшего, похоже, был виден лишь самому Альтаиру.

– Альтаир, ты вернулся! – Рауф сиял от счастья, словно щенок при виде хозяина.

Альтаир медленно кивнул. У Рауфа за спиной пожилой торговец пил воду из фонтана. Мимо проходила женщина, неся вазу, украшенную изображением газелей. Поставив вазу на бортик, женщина о чем-то заговорила с торговцем, оживленно жестикулируя. Альтаир завидовал им. Завидовал им обоим.

– Рад видеть тебя целым и невредимым, – продолжал Рауф. – Полный успех, правда?

Альтаир не ответил, чувствуя, что ему трудно смотреть парню в глаза. Не сводя взгляда с беседующих у фонтана, он поинтересовался:

– Наставник у себя?

– Да, конечно. – Парень сощурился, словно почувствовав какой-то подвох. – Как всегда, сидит, зарывшись в книги. Он наверняка тебя ждет.

– Спасибо, брат.

Альтаир двинулся дальше. Он шел по мощеной рыночной площади, минуя лотки под навесами, телеги с сеном, скамейки. Вскоре каменную мостовую сменила сухая пыльная дорога, которая круто поднималась вверх по склону, поросшему обожженной солнцем травой, к замку.

Никогда еще Альтаир так остро не ощущал свое ничтожество в тени величественных камней. Незаметно для самого себя он сжал кулаки, пересекая плато. У входа в цитадель Альтаира приветствовали караульные. Пальцы на эфесах мечей, глаза внимательные и настороженные.

Альтаир подошел к большой арке, ведущей к барбакану. И там у него снова сжалось сердце, когда он увидел знакомую фигуру. Это был Аббас.

Аббас стоял под единственным факелом, разгонявшим легкий сумрак внутри арки. Его спина упиралась в грубую каменную кладку. Плаща на нем не было, рука покоилась на эфесе меча. Альтаир остановился. Местные жители, сновавшие вокруг, и не догадывались о давней вражде, вновь вспыхнувшей между двумя ассасинами. Когда-то они называли друг друга братьями. Но то время давно прошло.

– Ну наконец-то… Вернулся! – насмешливо улыбнулся Аббас, многозначительно поглядывая Альтаиру за спину. – Но где же остальные? Или ты несся сюда во весь опор, чтобы оказаться первым? Я же знаю, как ты не любишь делиться славой.