Неприступный герцог - Джулиана Грей

Впрочем, герцоги никогда с Абигайль не заговаривали и не стремились сесть рядом с ней за обедом. Они предпочитали поглядывать на нее издалека и в большинстве своем оказывались седовласыми, сгорбленными старцами с трясущимися руками и подбородками. Все они непременно опирались на трости и носили шелковые цилиндры, поблескивающие в лучах солнца на скачках в Эскоте.

Уоллингфорд не горбился, и руки у него не тряслись. Впрочем, на ужин он ее тоже не приглашал, это сделал его брат — милый лорд Роланд с золотисто-каштановыми волосами и мягким взглядом глаз цвета ореха, умирающий от любви к ее красавице кузине Лилибет. Абигайль не могла осуждать его за это.

Нет, Уоллингфорд принадлежал к совсем иному сорту аристократов. Высокий, темноволосый, с прожигающим насквозь взглядом, излучающим могущество. Когда Абигайль попросила его передать соль, он бросил на нее высокомерный взгляд феодала, которого осмелилась потревожить простая служанка.

Абигайль уже не сомневалась в том, что именно герцог Уоллингфорд должен стать ее первым любовником. Его физические данные привлекали во всех отношениях. Она восхищалась его густыми темными волосами, которые будут соблазнительно обвиваться вокруг ее пальцев во время занятий любовью, необыкновенно широкими плечами, сила которых может очень пригодиться, если, скажем, ему придется вдруг перенести ее на руках через бушующую реку к месту свидания.

А еще Уоллингфорд, без сомнения, обладал достаточным опытом для того, чтобы роман доставил удовольствие обоим. Абигайль тщательно изучила огромное количество эротической литературы и пришла к выводу, что мужчина с опытом гораздо успешнее справится с задачей обольщения, нежели красивый, но еще неоперившийся молодой человек, который скорее всего разнервничается и перевозбудится настолько, что непременно потерпит оглушительное фиаско.

Герцога Уоллингфорда невозможно было представить в состоянии перевозбуждения.

Внезапно ход ее мыслей нарушили громкие крики Филиппа. Подняв глаза, Абигайль обнаружила, что мальчик с гиканьем носится по комнате в расстегнутой пижаме, а Лилибет безуспешно пытается его остановить. Филипп продолжал уворачиваться от матери, хлопая себя по рту ладонью, как это делают индейцы.

Абигайль выставила ногу, преградив племяннику дорогу.

— Что это ты вытворяешь? — спросила она.

— Я бесстрашный индеец! — выкрикнул мальчик.

— А, ну конечно! Тогда продолжай. — С этими словами она убрала ногу, выпустив мальчика на свободу как раз в тот момент, когда Лилибет готова была схватить его за шиворот.

Лилибет в отчаянии всплеснула руками.

Абигайль принялась вертеть в пальцах карандаш.

— Лилибет, дорогая, он сидел в экипаже весь день. Тебе стоило позволить ему побегать по двору, как только мы приехали. Ребенку просто хочется немного размяться, вот и все.

— Я напомню тебе эти слова, когда у тебя появятся собственные дети. — Сдавшись, Лилибет устало опустилась на кровать в облаке нижних юбок под темно-синим шерстяным платьем и теперь наблюдала за бегающим вокруг нее сыном.

Абигайль посмотрела на лежащий перед ней лист бумаги. Проблема состояла в том, что герцог и его спутники остановились на этом постоялом дворе всего на одну ночь, чтобы затем раствориться во влажной зимней мгле на пути к ожидающему их оазису удовольствия. Одной ночи определенно недостаточно. Кроме того, какой бы дерзкой она ни была, Абигайль все же требовалось время. Ей хотелось настоящего романа, полного страсти, удовольствий и тайных встреч, который продлится несколько месяцев и драматично закончится, когда Абигайль уличит герцога в измене или тот вынужден будет жениться, чтобы произвести на свет наследников титула. Кроме того, безудержная страсть может остыть и превратиться в обычную рутину, что тоже приведет к неизбежному расставанию. В финале Абигайль швырнет в герцога пару ваз, а он схватит ее за плечи и поцелует в последний раз, после чего она прогонит его прочь и станет заливать свое горе слезами на протяжении нескольких дней, ну или хотя бы часов.

Да, получилось бы идеально. Только это чертовски сложно организовать. Особенно теперь, когда она направлялась в уединенный тосканский замок, чтобы провести в добровольном заточении целый год. Но ведь без трудностей жизнь становится пресной, не так ли?

Абигайль грызла кончик карандаша, раздумывая над различными сценариями развития событий и представляя герцога Уоллингфорда обнаженным, а потом написала на бумаге только одну фразу на итальянском языке, ибо знала, что герцог скорее примет предложение от служанки-итальянки, нежели от незамужней сестры вдовствующей маркизы Морли. Затем сложила листок вчетверо, убрала в карман и поднялась с кресла как раз в тот самый момент, когда Филипп пробегал мимо.

Абигайль подхватила мальчика на руки и потерлась носом о его животик.

— Озорник! — со смехом произнесла она. — Да ты непослушный мальчишка!

— Абигайль, ты раззадоришь его еще больше, — устало произнесла Лилибет.

Бедняжка Лилибет! Чтобы еще более укрепиться в решении не выходить замуж, Абигайль достаточно было взглянуть на кузину: преданную, недооцененную своим неразборчивым в связях мужем, у которого собственная жена не вызывала интереса. И все это несмотря на ее очевидную красоту, очарование, доброту и другие многочисленные достоинства. Основной причиной их побега в Италию и был тиран-муж Лилибет.

Абигайль еще раз пощекотала Филиппу животик, а потом положила его на кровать.

— Ты не заслужил сказку, маленький негодник, и все же я расскажу тебе ее, — сказала она.

Спустя четверть часа глаза Филиппа закрылись сами собой, и он погрузился в глубокий сон. Измученная Лилибет упала в зеленое кресло и теперь с нежностью смотрела на спящего сына. Под ее красивыми голубыми глазами залегли темные круги.

— Ступай вниз, Абигайль. Я с ним посижу, — сказала она.

— И оставить тебя одну?

Лилибет с улыбкой посмотрела на кузину.

— Дорогая, я знаю, как тебе хочется вернуться назад в зал. Думаешь, я не заметила, какие взгляды ты бросаешь на бедного Уоллингфорда?

Абигайль вдруг очень захотелось защититься:

— И вовсе я на него не смотрела. Герцог как герцог. Ничего особенного. В Италии можно встретить принцев, Лилибет. Принцев! А они гораздо интереснее скучных английских герцогов.

Но Лилибет лишь отмахнулась.

— Ради всего святого, Абигайль, ступай. Я в самом деле ужасно устала.

Снизу донесся глухой стук, а потом нестройный хор пьяных голосов, затянувших какую-то песню. Ни одна благородная леди не отпустила бы свою кузину в эту обитель непристойности, но Лилибет, похоже, ничего не замечала. Или ей просто не было никакого дела до того, что происходит внизу. Она по-прежнему не сводила взгляда с мирно сопящего под одеялом ребенка.

Такая удача выпадает редко, и Абигайль не собиралась ее упускать.