Дерзкий поцелуй - Маргарет Эванс Портер

– Теперь, когда я твоя подруга, я должна быть осторожной, – заявила Дженни, трогая кружева на пышной груди. – Ты приехала в Лондон в неудачное время для поисков мужа, но я не сомневаюсь, что многие будут соперничать за твою благосклонность. По просьбе Гарри я собираюсь устроить небольшой бал с игрой в карты и думаю, что пошлю первое приглашение мистеру Оливеру Парфитту. Он тебе понравится: он очень богат. – Она хихикнула, а затем воскликнула: – Быть свахой – это так забавно!

Прибыл лакей с чаем на деревянном подносе и поставил его на стол рядом с Лавинией. Лавиния налила две чашки горячего напитка, пока Дженни болтала о многочисленных достоинствах ее друга мистера Парфитта. Панихида по королеве Франции служила зловещим аккомпанементом ее беззаботной болтовне.

– Как я хочу, чтобы эти колокола перестали звонить! – раздраженно закричала она. – От этого унылого звука у меня портится настроение. – Ее взгляд остановился на туалетном столике. – Принеси мне этот ящичек из слоновой кости, милочка, и я покажу тебе серьги с бриллиантами, которые подарил мне Гарри.

Вспоминая его поцелуи и комплименты, Лавиния почувствовала себя обманутой. Она не имела права его ревновать, но все равно ревновала. У него бегающий взгляд, напомнила она себе. Расторгнутая помолвка указывает на неуравновешенность характера. Он – распутник.

– Это самый дорогой подарок, который я получила от поклонника, – заявила Дженни, когда Лавиния принесла ей шкатулку. – Клянусь, ты в жизни не видела таких великолепных камней!

Великосветские зрители ложи второго яруса королевского театра «Ковент-Гарден» встретили появление Гаррика перешептыванием. Страдания «хранителя замка» не могли завладеть их вниманием даже после того, как он и его кузина заняли свои места.

Весь первый акт две пожилые дамы, сидевшие неподалеку, бросали на него неодобрительные взгляды. Они поднимали веера, чтобы приглушить свой шепот; высокие перья на их тюрбанах бешено раскачивались. Он сумел расслышать избитую фразу: «Бросил ее, а потом сбежал».

Его спутница взглянула на него с сочувствием. Он ухмыльнулся в ответ – его не волновали сплетни.

Фрэнсис Рэдсток, старше его почти на десять лет, была замужем за любящим ее, хотя и часто отсутствующим дипломатом. Все знакомые ее уважали. Для женщин она была идеалом и потому решительно настроилась восстановить пошатнувшуюся репутацию кузена. Она оказала ему честь, появившись с ним в театре сегодня вечером. На ней было атласное платье абрикосового цвета, отделанное гофрированным шелком канареечного оттенка. Он купил эту ткань в Венеции, зная, как восхитительно она подойдет ей, но ему было жаль, что ее золотисто-каштановые волосы усыпаны белой пудрой.

Гаррик старательно избегал пудры, и сегодняшний вечер не был исключением. Он был одет в любимую черную бархатную куртку и атласные бриджи жемчужного цвета – они служили фоном для шелкового жилета с искусной золотой вышивкой.

В антракте Фрэнсис показывала ему известных людей, посетивших театр. Указав на ложу, обшитую алой тканью, зарезервированную для короля Георга и королевы Шарлотты, она заметила:

– Их величества не пришли из уважения к несчастной королеве Франции.

Рассматривая толпу, Гаррик увидел даму, с которой познакомился на карнавале в Венеции. Она флиртовала с ним в гондоле. Но здесь она отказалась его узнавать – еще одно доказательство того, что в Лондоне он пария.

– Тебе пора перестать заботиться обо мне, Франческа, – прошептал он.

– Никогда.

– Мои многочисленные грехи никогда не будут прощены, а возможно, появятся и другие.

Он не возражал против этого, хотя иногда задумывался о том, зачем он решил вернуться в Лондон. Война Англии с Францией не была для него опасной и не ограничила его передвижений. Он родился в Шербуре, а в качестве места постоянного проживания в паспорте была указана Венеция.

Как же он скучал по своему любимому городу, его прохладным ветрам и убаюкивающим звукам воды в Гранд-канале, плещущейся у ступенек его дома! Ему хотелось вновь услышать знакомый бой колоколов; они били в определенном порядке в течение дня: Сан-Самуэле, Сан-Видал, Сан-Стефано, Сан-Маурио – неизменный порядок, знакомый с детства.

Внезапно Фрэнсис перестала обмахиваться веером.

– Ну надо же, какой сюрприз! Посмотри, вон лорд Эвердон.

Эвердон. Приступ ностальгии Гаррика тут же прошел, стоило ей упомянуть имя его врага. И он вспомнил, что привело его в Лондон.

– Из-за него я выгляжу лгуньей, ведь я говорила тебе, что он редко появляется в свете.

– Где он? – Гаррик приник к моноклю.

– В ложе напротив прохода. Джентльмен с мрачным лицом, рядом с леди в сером атласе – это его жена. Граф де Кальман наклонился, чтобы поговорить с ними. О, они уходят, – разочарованно протянула она. – Ну что ж, ты увидел его. И едва ли встретишься с ним снова.

В голове Гаррика быстро сложился план.

– Как насчет бокала шампанского?

– О да, спасибо, это было бы замечательно.

Он прошел мимо двух пожилых дам – они отвернулись, как будто боялись заразиться, – и вышел в коридор. Спиральная лестница привела его к подъезду.

Эвердоны, как он и предполагал, стояли в вестибюле, ожидая, когда им подадут пальто. Увидев его, баронесса уронила свой веер. Он неторопливо подошел к ней, поднял безделушку и подал ей с вежливым поклоном.

– Благодарю, синьор. – Ее робкая улыбка понравилась ему, несмотря на ее ненавистное имя. Она была значительно моложе своего спесивого мужа.

Было трудно определить возраст барона. Глубокие морщины в уголках глаз и рта, землистый цвет кожи, натянутой на высокие скулы, – все это было результатом долгой беспутной жизни. У него был узкий раздвоенный подбородок.

– Лорд Эвердон? – Гаррик позволил себе торжествующе улыбнуться. – Не думаю, что мне нужно представляться.

– Ты – повеса, младший сын покойного герцога Холфорда! Я не желаю с тобой знаться! – прорычал лорд. В его пронизывающем взгляде читалось все, что угодно, кроме безразличия.

Он отвернулся, а его жена прошептала:

– Мой супруг, что о нас подумают люди?

– Мне все равно. Пойдем, Сюзанна, вот наш экипаж.

Бросив извиняющийся взгляд на Гаррика, она проговорила с сильным акцентом:

– Мы не можем остаться после новостей о смерти – я имею в виду убийство ее святого величества королевы Франции.

– Не трать силы на объяснения! – рявкнул Эвердон. – И если этот молодой человек будет настолько глуп, что явится в наш дом, его не следует пускать. Понятно?

Он властно взял ее за руку и повел к двери.

В ярости Гаррик вспомнил весь свой репертуар итальянских ругательств и прибавил к ним несколько французских. У злобного барона не было секретов от жены; ее нервозность доказывала, что ей известно, кто такой Гаррик.