Стальной век. Социальная история советского общества - Вадим Дамье

То, что большевики понимали под социализмом, было, по существу, дальнейшим развитием и сверхцентрализацией индустриально-капиталистического производства с характерными для него иерархией, жестким разделением функций на управленческие и исполнительские, подчинением человека технике и отделением производителя от потребителя. «Высоко технический оборудованный» «механизм общественного хозяйничанья

здесь уже готов», — доказывал Ленин. Но эгоизм отдельных капиталистов мешает использовать его, как должно.

Большевики прекрасно понимали, что русская буржуазия неспособна на такой рывок, а умеренные социалисты недостаточно решительны, чтобы взять эту роль на себя. В этом они и видели свою миссию: взять власть и создать «хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической монополии»26, но служащее не отдельным капиталистам, а «всему народу», прежде всего, трудящимся классам. В ходе Русской революции большевистская партия намеревалась захватить политическую власть, осуществить государственно-капиталистическую программу-минимум (национализация банков, монополий, земли, установление правительственного контроля над остальной частнопредпринимательской деятельностью, активная социальная политика государства), а после победы грядущей мировой революции — перейти к социалистическим преобразованиям (в духе марксистского государственного социализма). Это предполагало осуществление совершенно определенной тактики: способствовать дальнейшему развитию Русской революции вплоть до момента прихода к власти и остановить дальнейшее социально-революционное развитие в сторону самоуправления, как только это будет мешать проведению государственно-капиталистической модернизации, в которой отнюдь не было заинтересовано подавляющее большинство трудового населения страны.

Однако для взятия власти большевикам требовалась массовая поддержка. И хотя все, что они предлагали в социально-экономической области на ближайшее будущее, как справедливо замечал социал-демократ Н.Н.Суханов, «не выходит за пределы знакомой… экономической программы» эсеро-меньшевистского руководства Петроградского Совета, сформулированной в мае 1917 г.27, партии Ленина нужно было привлечь народную инициативу на свою сторону, обратить ее себе на пользу. С момента возвращения Ленина в Россию из эмиграции в апреле большевистская партия громко заявляла о своей приверженности делу социальной революции, о поддержке народных требований мира, конфискации помещичьей земли и установления рабочего контроля, наконец, о том, что все вопросы управления должны быть переданы народным органам — Советам. Такая позиция была ложно истолкована большинством политических оппонентов большевизма, а также и широкими массами: ее восприняли чуть ли не как анархизм. В действительности Ленин не скрывал, что Советы должны, в его представлении, составить ядро нового типа государственного устройства, осуществляющего волю правящей большевистской партии. Летом и осенью 1917 г., когда социально-революционные тенденции противостояли попыткам либеральных и умеренно-социалистических сил

удержать ход событий в рамках «политической революции», эти «тонкости» представлялись в глазах многих не столь важными.

Влияние большевиков стало стремительно нарастать после того, как был подавлен контрреволюционный военный путч, организованный в конце августа 1917 г. верховным главнокомандующим, генералом Л.Г.Кор-ниловым. Впрочем, в подавлении мятежа активно участвовали и левые радикалы. Так, анархо-синдикалист Жук доставил в Петроград для обороны города большие запасы взрывчатки с Шлиссельбургского завода, где он пользовался почти непререкаемым влиянием среди рабочих30.

Хотя Временное правительство предпринимало отчаянные усилия для восстановления собственного престижа (включая провозглашение России республикой 1 сентября, формирование нового состава кабинета, созыв Всероссийского демократического совещания и Предпарламента), оно сталкивалось с все более широким неповиновением снизу. Обострялся социально-экономический кризис. Сторонники правительства из умеренно-социалистических партий теряли популярность, Советы Петербурга, Москвы и ряда других ведущих городов высказались в поддержку большевиков. От партии эсеров откололось радикальное крыло — Партия левых социалистов-революционеров-интернационалистов. Все больший вес приобретали требования об отстранении Временного правительства и передачи власти Советам. Назревало неминуемое народное восстание. Партии Ленина предстояло решить, взять ли его подготовку в свои руки.

Лидер большевистской партии призывал использовать благоприятную возможность для захвата власти, возникшую осенью 1917 г. Он не скрывал своих мотивов: «…Кто добровольно уступит влияние, тот «достоин», чтобы у него отняли не только влияние, но и право на существование», — писал Ленин в сентябре28. Большевики завоевали левеющие массы отказом от колебаний, нельзя колебаться самим, иначе доверие масс будет утрачено, настаивал он в октябре, предупреждая, что «именно на этой почве» отчаяния и нежелания «выходить на улицу… только для частичной борьбы» заметен «факт нарастания анархизма». Ленин взывал: «…Полумерами ничего теперь спасти нельзя голодные «разнесут все, размозжат все даже по-анархически», если не сумеют руководить ими в решительном бое большевики»29.

10 и 16 октября ЦК большевистской партии обсуждал вопрос об организации вооруженного восстания. Многие ее видные деятели (Л.Б.Каменев,

Г.Е.Зиновьев, В.П.Милютин, Н.В.Крыленко, В.Володарский идр.) возражали против выступления, считая его преждевременным, но, в конце концов, решение о нем было принято. Оно подстегивалось информацией партийных работников с мест, согласно которой в противном случае рабочие массы, леворадикальные члены Советов и анархисты независимо от большевиков восстали бы против правительства. Тогда большевистская партия утратила бы всякий контроль над ситуацией и была бы отброшена в политическое небытие. Участники пленума 16 октября сообщали о росте влияния анархистов и анархо-синдикалистов на Путиловском заводе и в различных районах Петрограда. Член Центрального совета петроградских фабзавкомов Н.А.Скрыпник заявил: «…Повсюду замечается тяга к практическим результатам; резолюции уже никого не удовлетворяют. Чувствуется, что руководители не вполне выражают настроение масс; первые более консервативные…». А старый партийный работник Эйно Рахья недвусмысленно предупредил: «…Массы сознательно готовятся к восстанию. Если бы питерский пролетариат был вооружен, он был бы уже на улицах вопреки всяким постановлениям ЦК. Пессимизма нет Массы ждут лозунга и оружия. По-видимому, уже наш лозунг стал запаздывать, ибо есть сомнение, будем ли мы делать то, к чему зовем…»30.