Бриллианты требуют жертв - Мария Жукова-Гладкова

Банкир закрыл лицо руками.

– Я не мог поверить… Не мог… Что вот так… Я думал… она просто упала… Подвернула ногу… Потеряла сознание… Гриша тоже не сразу понял. А когда понял…

Внезапно банкир отнял руки от лица, оно исказилось гневом.

– Да ищите вы эту гниду! Что вы тут сидите, меня допрашиваете? Я ведь сразу вашим сказал, что за ним надо ехать! Я подключу все свои связи, чтобы он заплатил за Ольгину смерть! Это ничтожество… Он… сколько крови он матери своей попортил! Сестре! Мне! Так он еще и убийца!

За год до описываемых событий

У Николя, правнука русских эмигрантов Беловозовых-Шумских, был двоюродный брат. У него тоже имелись российские корни, но семья не могла похвастать легендами, которые передавались из поколения в поколение в семье Беловозовых-Шумских, вернее, теперь – только Шумских. Для французского уха двойная русская фамилия – это уж слишком. Правда, Николя всегда воспринимал себя именно как Беловозов-Шумской. И, как и все представители фамилии до него, жил с мечтой найти пропавшие драгоценности и вернуть оставленные в России богатства.

Идеей загорелся и двоюродный брат, хотя к Беловозовым-Шумским не имел никакого отношения: с ними породнилась его мать, а через нее и он.

Кузен вернулся из Цюриха, где посетил выставку изделий знаменитого ювелира Фаберже, и тут же приехал к Николя.

– Николя, ты должен срочно ехать в Россию! – возбужденно закричал с порога родственник, знавший по-русски всего несколько слов, в отличие от Николя, которого русскому обучали с детства – так было принято в их семье, как и во многих других семьях эмигрантов. Правда, потом, общаясь с соотечественниками из России, они понимали, что говорят по-другому… Но их понимали, они тоже понимали, и этого было достаточно. Не лезть же в лингвистические дебри?

– Как тебе Фаберже? – лениво спросил Николя.

– Жив правнук ювелира! – заорал в ответ двоюродный брат.

– Фаберже?

– Да при чем тут Фаберже?! Не Фаберже, Мильца! Того самого Мильца, который делал кольца и серьги твоей прабабушке! Или прапрабабушке? Те драгоценности, которые остались в Петербурге, когда твои предки оттуда драпали!

– Что?! Правда?! – Николя тут же очнулся. Глаза у него загорелись. – Откуда ты знаешь?

Двоюродный брат поведал Николя о том, что ему удалось услышать на выставке в Цюрихе. Мильц жив. Талант, правда, не тот, что у прадеда и деда, в основном промышляет оценкой. Но много знает. И имеет связи.

– Надо ехать, Николя! Если не наше поколение, то кто же? Тем более Мильц – пожилой человек. Сколько он еще протянет, неизвестно.

Братья решили, что вначале на разведку съездит Николя. Во-первых, он знает русский и ему не придется нанимать переводчика, а в таких делах лишние уши не нужны. Во-вторых, он все-таки прямой потомок Беловозовых-Шумских. В-третьих, он свободный художник и ему не требуется ежедневно ходить на службу, как его брату. Брат же профинансирует поездку. У Николя, как у свободного художника, обычно было худо с деньгами.

Николя стал собираться в путь.

За полгода до описываемых событий

Международный аферист, торговец предметами искусства, немец по национальности Ганс Феллер встречался со своим постоянным клиентом – техасским миллионером, который что только не коллекционировал… Нужно же было куда-то девать деньги.

Техасец Ганса Феллера жутко раздражал – и своим громовым голосом, и манерой размахивать руками, и вечным посасыванием незажженной сигары. Но опять же мани-мани…

На этот раз техасец объявил, что недавно завел русскую любовницу. Из эмигранток последней волны. В постели – зверь! А как готовит! Повара из кухни вытеснила и кудесничала! Повар потом сковородки вылизывал.

В общем, техасский миллионер спросил у милой, что она хочет получить в подарок. В смысле, в следующий раз. И она сказала: какие-нибудь старинные русские драгоценности. Работы известного мастера. Фаберже или кто там еще был. И делал серьги, кольца, браслеты для русских цариц, княгинь, графинь.

– Ты уж расстарайся, Гансик, – сказал техасец, посасывая сигару. Феллер ненавидел, когда его именовали Гансиком, но тут терпел – деньги и постоянный клиент. – А я уж за ценой не постою.

Главное: техасца совершенно не волновала криминальная история получаемого им товара и способ его доставки в США. Наоборот, он мог похвастаться своим приятелям, из какого музея доставлен тот или иной экспонат. И приятели хвастались тем же самым. У Ганса Феллера было много клиентов среди техасских миллионеров.

За сто лет до описываемых событий

Трое русских, наверное, были уверены, что справятся. У них имелось огнестрельное оружие, у десяти китайцев – только знание боевых искусств (о чем русские не подозревали). Хотя должны были бы. Ведь их капитан понял: перед ним не законопослушные граждане. А члены любой банды должны уметь драться. Хорошо уметь – чтобы выжить.

И китайцы могли бы выстоять, если бы… Если бы не сидели в трюме, куда их поместили русские. Хотя китайцы сами хотели покинуть порт незамеченными.

Только Ли Сунь смог улизнуть. Единственный. Пока его товарищи выпрыгивали из трюма и боролись с русскими. Те-то явно не знали, на какую высоту способен прыгнуть человек. И что человек после определенных тренировок может научиться ходить по стене. Китайцы умели.

Ли Сунь прыгнул в воду. И даже успел прихватить с палубы спасательный круг.

Хорошо, что было темно. Русские действовали ночью. Ночью в открытом море. Ли Сунь надеялся только, что они не успели очень далеко отойти от берега и его скоро подберет какое-то рыболовецкое судно. Или хоть какое-нибудь.

А потом он думал, что лучше бы умер на борту корабля. Пить! Как ему хотелось пить! Кругом была вода и под ним была вода, но пить-то ее нельзя! А сверху было солнце. Солнце, которое неумолимо палило, казалось, прожигало его насквозь. Солнце больно било по глазам, если китайцу вдруг приходило в голову поднять веки. И небо было голубое-голубое, без единого облачка. А когда не надо – то идет дождь и над тобой нависают тучи. Хотя что тут бывает, в этих широтах? И почему сейчас не сезон дождей?! Но тогда он мог бы попасть в бурю и точно не выжил бы. А так его окружал спокойный, безмятежный, бескрайний океан. Но неужели мимо не пройдет ни одно рыболовецкое судно? Или какой-нибудь торговый корабль? Еще день – и Ли Сунь умрет от жажды. Он впадет в забытье и никогда больше не очнется. И никто никогда не узнает, что сделали русские.

Нет! Он должен держаться. Должен. Обязан. Но как хочется пить… Пить!..

А потом ему показалось, что он видит удивительный сон. На него лилась вода. Живительная влага. Вода! Он пьет! Да будьте благословенны люди, спасшие его! Да будьте…