Комнаты сексуальных тайн - Майкл Хеммингсон

— Да…

— И что там, в той комнате?

— Там — с полдюжины собак.

— Какой породы?

— Они все разные. Это кобели с членами наготове. И в этой комнате я должна отсосать у них и проглотить собачью сперму.

— Гав-гав, — проговорил я.

— И что ты думаешь обо всем этом?

— Я думаю, что нам с Горди надо обсудить возможность воплощения фантазии в реальность.

Она обрадовалась:

— Правда?

— А ты правда все это сделаешь?

— Ты еще спрашиваешь! Эй, — сказала она счастливо, — ты снова в форме, и моя «киска» вся мокрая. — Она взяла мой пенис и засунула себе в рот, где он почувствовал себя как дома.

Я привел Данни в ванную и посадил в ванну. Она закрыла глаза и открыла рот. Я направил свой мягкий член и начал мочиться ей в рот. Она выпила все, что смогла, а остатки стекли по ее подбородку, шее, груди и животу.

Ветреным субботним вечером я отправился к Гордону. Данни уже была там, ее волосы были синего цвета. В доме также была немецкая овчарка.

— Это Бен, — сказал Гордон. — Я одолжил его у приятеля.

— О Горди, — сказала Данни. — Ты просто ужасен.

— Что тут такого ужасного?

— Ты, — рассмеялась она.

— Послушай, девочка, — проговорил Гордон, — сейчас ты отсосешь у этого песика и потрахаешься с ним, а мы с Алексом посмотрим.

— Так ты хочешь шоу?

— Именно. Верно, Алекс?

— Мне нравятся шоу, — заявил я.

Данни сунула указательный палец в рот и взглянула на собаку.

— Думаю, мне это понравится, — сказала она.

— Не сомневаюсь, девочка моя, — проговорил Гордон. — Маленькая мразь, трахающаяся с собаками.

Гордон приготовил выпить, мы уселись на диван в гостиной.

Данни разделась и опустилась на пол рядом с Беном, который сначала выглядел смущенным, но затем уловил суть идеи, и я внезапно понял, что этот песик не впервые ощущает сладость соития с человеческими самками. Бен лег на пол, а Данни склонилась к его мошонке. Она облизала его яйца и ловко извлекла розовую сияющую головку собачьего члена. «Сладенький», — промурлыкала она, обхватывая его губами. Бен вздрогнул и стал радостно поскуливать, — видимо, ему нравилось то, что делает с ним Данни. Да и могло ли быть иначе? Какое живое существо мужского пола не оценило бы всю прелесть и умение рта Данни? Пес кончил очень обильно — Данни оказалась с ног до головы залита его спермой, ее рот был полон его семенем, несколько сгустков выплеснулись на ее лицо и живот Бена. Данни подлизала остатки.

Через некоторое время Бен снова пришел в боевую готовность. Данни опустилась на четвереньки. Бен обнюхал ее задницу, не зная, что ему делать. Гордон встал и помог собаке покрыть девушку. Теперь Бен знал, как быть дальше. После дюжины бесплодных попыток он наконец проник в нее и быстро оттрахал.

Данни лежала на полу, глядя на нас.

Бен ушел обнюхивать дом, быстро потеряв интерес к сексу.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Гордон.

— Теперь мне бы человеческий член, — мечтательно проговорила она.

Гордон и я дали ей то, что она просила, — мы занимались сексом втроем на протяжении всей ночи, по очереди трахая синеволосую девушку на полу и на диване. Гордон имел ее только в задницу, чем я был изрядно позабавлен. Я не спрашивал его, почему он не подбирается к ее «киске», — это была моя территория. У нее была хорошая «киска» — тугая, чего сложно было ожидать от такой девушки, как она.

Я должен сказать, что в моей университетской жизни были и другие женщины — Данни была не единственной моей любовницей, но самой странной, это точно.

Была Ирена. Ей был тридцать один год, она работала в приемной комиссии. Наша связь продолжалась недолго — из-за ее постоянной депрессии заниматься с ней сексом было чертовски скучно, хотя она настаивала, что достигала оргазма всякий раз, когда мы трахались. Думаю, она сама поверила в собственную ложь.

Была еще Рене — ей было двадцать два года, хорошенькая грудастая белокурая глупышка. Она обучалась в аспирантуре. Симпатичная крошка, которая писала отвратительные стихи и даже не осознавала, насколько они плохи — вот в чем проблема.

— Можно, я прочту тебе стихотворение, которое написала прошлой ночью? — спрашивала она.

— Ну… давай.

Пока она декламировала свои вирши, я витал где-то в облаках.

Все, что мне было нужно, так это трахать ее.

На протяжении веков мужчины ради секса шли на глупости похлеще, чем ради любви.

Доказательством тому служил случай Гордона Де Марко.

Я нашел это письмо в своем почтовом ящике, написанное мелким и красивым почерком.

Привет, Алекс.

Это пишет тебе Данни, твоя любимая шлюшка (хи-хи). Пишу тебе потому, что собираюсь отойти от дел примерно на неделю. Старина Горди превзошел сам себя, похотливый мужик, — он достал самый БОЛЬШОЙ дилдо в мире (не длинный, а толстый) и драл меня всю ночь этой штукой в задницу, так что я теперь ходить не могу. Он порвал мне всю жопу, я залила кровью и дерьмом его кровать, и ему пришлось выкинуть простыни и отнести матрас в чистку (хи-хи). Ты мне веришь? Мне надо прийти в себя, я не буду ходить на занятия в течение недели. В любом случае через субботу у нас будет вечеринка, и ты приглашен. Я знаю Этих Людей. Это Дикие и Странные личности. Они Темные и Сексуальные, некоторые из них поклоняются самому Дьяволу. Вуду и все такое. Ты веришь в вуду? Я — да. Вокруг нас творятся такие вещи, о которых мы и думать не могли, мой друг. Как бы то ни было, на этой вечеринке будет много Сексуальных людей, Наркоты, Секса, Секса и еще раз Секса. Я хочу, чтобы вы с Горди пошли туда со мной. Вы будете моими Любовниками, Друзьями, Возлюбленными. Я хочу представить вас Этим Людям и сказать им: «Я сосала у этих парней и трахалась с ними, и это было прекрасно». Так что запомни: в следующую субботу. Увидимся.

С любовью,

Данни Рабыня.

P.S. Как бы мне хотелось, чтобы твой член прямо сейчас был в моем рту (не в заднице, она все еще болит, хи-хи).

Я составил компанию Гордону и Данни в их походе на загадочную вечеринку во Французский квартал; в десять часов вечера мы подъехали к старинному мрачному особняку с коваными железными воротами и статуями горгулий. На Гордоне был смокинг, так что я чувствовал себя несколько неловко в слаксах и свободной рубашке. Данни надела черное кружевное платье и шляпку с вуалью; ее волосы снова были пурпурными, помада — черной, а глаза густо накрашены. Мне понравилось, что ее платье было почти прозрачным: лифчика Данни не носила, лишь маленькие красные трусики. Большинство людей на этой вечеринке были одеты в такое же странное барахло — таких обычно называют готами. С восьмидесятых годов я не видел столь стильных, вычурно и сексуально одевающихся людей.