Тайна двух лун - Ксения Грациани

– Мне жарко, – ответила Лиз. – Блузка липнет к телу, я выпила уже целую флягу воды.

Ответ Лиз показался мне неожиданным. Ей жарко? Интересно, где же она находится. Тем не менее, голос мой не дрогнул.

– Кто идёт с тобой рядом?

– Отец… – проронила она, – и другие проповедники.

Вот оно, мелькнуло у меня в голове, но опять же ни малейшей интонацией я не выдал поднимающееся во мне волнение.

– Сколько их? – спросил я следом.

– Четверо. И ещё двое – в военной форме, – с этими словами Лиз тронула себя за плечо, видимо, обозначая, что узнала их по погонам.

– А зачем военные? – ровным голосом поинтересовался я.

– Для нашей безопасности.

– Разве вам что-то грозит? – снова спросил я, но уже более осторожно.

– Нет, вернее, я не знаю… – ответила она, но черты её лица стали чуть жёстче.

Решаю пока обойти опасную тему. Теперь нужно действовать крайне предусмотрительно и взвешивать каждое слово.

– Куда вы идёте?

– Мы несём Слово Божье. Отец будет читать проповедь. Он хорошо говорит, и его всегда слушают, – медленно произнесла моя пациентка, продолжая размеренно дышать.

– Лиз, кому твой отец будет читать проповедь?

– Я… я не помню… – ответила она, хмуря лоб.

– Он идёт рядом с тобой и что-то говорит об этом, вслушайся в его слова, – сказал я, не переставая наблюдать за малейшим изменением выражения её лица или интонации.

– Да, слышу, – кивнула Лиз. – Он говорит, что миссия наставит безбожников и дикарей на путь истинный.

Занятно… Миссионеры значит… Куда же они ездили?

– Лиз, знаешь ли ты, где находишься? – спросил я.

– Н-нет… – замотала головой она.

– Посмотри кругом, какие деревья ты видишь?

– Я не знаю, как они называются.

– Не страшно, опиши мне их, – сказал я мягко.

– Они высокие и загораживают свет, – ответила Лиз, водя в воздухе руками, – и все оплетены какими-то ползучими растениями, будто кто-то размотал большой клубок грубых ниток.

Ползучие растения… Лианы? Так… интересно… Значит, речь вовсе не о североамериканских лесах… Но Родрики утверждали, что никогда не выезжали за пределы штатов… Любопытно… Что же это значит? Занятные выясняются вещи, но чтобы получить ответы на вопросы, нужно ещё большее погружение в транс. Всё идёт по задуманному. Решаю рискнуть.

– Лиз, ты продолжаешь ступать по тропинке. За следующим поворотом находятся твои самые потаённые воспоминания… Ты заходишь за поворот… Здесь почва становится всё мягче, обувь вязнет в грязи… ты перешагиваешь через лужи… пахнет приближающимся болотом… Идёшь дальше… К ногам подступает вода. Теперь тебе приходится быть осторожнее, но лес по-прежнему оберегает тебя… Ты перепрыгиваешь с кочки на кочку, внимательно смотря под ноги, чтобы не провалиться в болото… Что ты теперь чувствуешь?

– Безразличие… – вдруг произнёс кто-то, и я вздрогнул, уставившись на Лиз.

– Опустошенность, – опять донеслись из её гортани посторонние звуки – говорила не она.

На секунду я потерял дар речи. Этот голос… Кажется, я улавливал его во время приступов Лиз, но никогда не слышал так чётко.

– Опустошенность? – переспросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее.

– А что ещё чувствовать человеку, который знает, что скоро умрёт… что он уже мёртв… – опять сказала не Лиз.

Я молчал, лихорадочно пытаясь понять, что происходит. На приступ это не походило, но я точно знал, что говорю с кем угодно, но только не с Лиз.

– Как твоё имя? – спросил я.

– Аламеда, – ответил голос.

– Аламеда?

Кто такая Аламеда? Лиз никогда не упоминала о ней… Неужели у моей пациентки какая-то скрытая диссоциация личности? Я судорожно подбирал подходящие диагнозы. Второе Я?

– Да, меня зовут Аламеда, – повторила та, что пряталась в обличии Лиз.

– Ты знакома с Лиз?

– Лиз… Да, я помню Лиз… – сказал мне чужой голос, но прозвучало это с жесточайшей ненавистью. – По её вине я умерла…

Я быстро соображал. Дальше идти было слишком опасно, нужно выводить Лиз из гипноза, связываться с её отцом и трясти из него правду. Чёрт бы его побрал!

Внезапно её тело вздрогнуло. Судорогой свело до того спокойное лицо. Грудь резко изогнулась дугой, как от толчка в спину. Моя пациентка вскрикнула, но я облегчённо выдохнул: это снова была Лиз.

– Лиз, слушай меня внимательно. Я доктор Ланнэ. Ты всё ещё под защитой леса, ты в полной безопасности. Сейчас я сосчитаю до пяти, и ты проснёшься.

– Я не Лиз, я не Лиз! – снова зашептал с остервенением чужой голос. – Будьте вы все прокляты!

Очередной толчок – и опять крик Лиз.

– Лиз, я доктор Ланнэ, ты в клинике «Голубой Лес», я сосчитаю до пяти, и ты проснёшься. Один, два, три, четыре, пять – проснуться.

Лиз распахнула веки. Её прекрасные глаза остановились на мне.

– Доктор Ланнэ… Что с вами? – проговорила она с тревогой всматриваясь в моё лицо.

Наверное, в эту минуту у меня был взгляд безумца. Во всяком случае, Лиз смотрела с большим беспокойством.

– Как всё прошло? – опять спросила она. – Я совсем ничего не помню.

– Х-хорошо, – сказал я, возвращая себе самообладание. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… немного странно, – еле шевеля губами, ответила она, и тут глаза её вдруг закатились, грудь снова вздрогнула, и у Лиз начался настоящий приступ, а я, проклиная себя на чём свет стоит, подхватил её скованное судорогой тело и помчался в клинику.

** гитарную композицию Мауро Джулиани можно послушать в приложении Дополнительные материалы

Все были в сборе, ждали только Аламеду. Нита сказала ждать и отправила Лони найти её. Нехитрый скарб уже свалили в кучу посередине плавучего острова. Строить его начали, когда к болотам стала подступать Большая Вода. Как давно – никто не считал. Здешний народ не имел понятия о времени, не именовал дни, не вёл календаря и не думал о будущем. Жили одним мгновением.

Лакос погибал. Неминуемо уходил под воду, и никто не знал, сколько ещё ему осталось. Люди из разрозненных и давно стёртых с лица земли племён нашли друг друга, кочуя от болота к болоту, от островка к островку. Горстка обречённых, объединившихся, чтобы выжить. Каждый в поисках спасения, в поисках твёрдой земли. Плавучие острова служили верным и единственным способом передвижения от одного пристанища к другому. Построить прочное судно или хотя бы плот было не из чего. Древесина ходячих мангров не годилась: гнила за считанные дни, как протухшее мясо, а другие деревья на топях обычно не росли. Поэтому в ход шла болотная трава. Из неё мастерили практически всё: лёгкие тростниковые лодки для рыбалки, рогожные одеяла, корзины, навесы для хижин и одежду.