Сын безумия - Алексей Бергман

Чего в них не было?!

Любви.

В них не было любви, как-то обреченно подумал Зафс. Была привязанность и даже нежность, но, проникая в мысли матери, сын не нашел там того, что должно быть: эмоции, родственной страху кошки за маленького котенка, трепету птицы, накрывающей крылом гнездо с больным птенцом. Материнская любовь подобна звериному инстинкту, и в момент опасности она должна довлеть над остальными чувствами. Бессознательно, всевластно.

Сверхразвитый мозг Зафса в долю секунды определил недостающее звено. В мыслях мамы было все: тревога, нежная обеспокоенность, утешительное — все обойдется, мы ему поможем… Там было все.

Кроме желания закрыть крылом, встать грудью перед неизвестным. Все эти «мы поможем» отдавали рациональностью и трезвым размышлением над ситуацией. Как послевкусием.

Мать испугалась факта, а не болезни ребенка. И пожалуй, она была готова…

Зафс вколол себе дозу «тормозителей» и закрыл глаза. Но прежде чем сознание окончательно отвергло телепатию, «поймал» уже совсем ускользающую мысль мамы: «Он может все узнать…»

— Папа, что вы от меня скрываете?

Когда Зафс спустился из своей комнаты на первый этаж дома, отец уже вернулся из лаборатории. Оставив все дела, доктор Варнаа примчался на зов Риммы. Его обеспокоенный взгляд перескакивал с жены на сына, губы беззвучно шевелились, казалось, отец подбирал слова для ответа.

— Ты слышал мысли мамы, сынок? — осторожно спросил доктор, и Зафс отрицательно помотал головой. — А что ты успел услышать?

— Ничего особенного, — хмуро проговорил сын.

— Но чем тогда вызван твой вопрос?

— Я понял, что вы от меня что-то скрываете.

— Ах, это… Сядь, мой мальчик. Нам надо поговорить.

— Надо, — немного заторможенно согласился Зафс. — И надо сменить транквилизаторы. Они мне не подходят.

— Не помогают? — забеспокоился отец.

— Нет, — усмехнулся взрослый «ребенок», — как раз наоборот. Одурманивают до головной боли.

— Подберем, — покорно согласился доктор. — Сегодня же вернусь в лабораторию и составлю новый препарат.

Почти не мучаясь с подбором выражений, отец повел беседу так, словно давно проговорил, продумал каждую интонацию, каждую запятую. Как и мама Римма, он был готов к объяснениям. Вот только хмурость Зафса немного сбивала его с толку.

— Сынок, я и мама принадлежим к расам латентных телепатов. Наши ментальные способности дремлют, но мы оба прекрасно отдавали себе отчет, — так уж случалось в наших семьях, — ребенок, рожденный у латентных телепатов, может иметь активные ментальные способности. Увы, Зафс, тебе не повезло, именно тебя природа наградила даром, а точнее, проклятием телепатии…

«Ментал, — без всякого страха и отвращения к самому понятию думал Зафс. — Чего-то подобного можно было ожидать. Все эти „всплески“, острота и быстрота восприятия, интуиция… Секретный код полицейской операции, который я, скорее всего, „подслушал“ у одного из пассажиров… Странно, что этот влиятельный господин не приказал сразу изолировать „шаловливого“ ребенка… Он-то должен был догадаться…»

Присутствие на борту космического корабля активного телепата приравнивалось к форс-мажорной ситуации — лайнер могли снять с рейса, доставить под конвоем на военную базу и подвергнуть каждого пассажира принудительному осмотру. В случае неподчинения любой корабль (особенно боевой) или отдельная личность подлежали немедленному уничтожению. Прецеденты бывали, и не раз. Самую большую опасность менталы представляли именно в космосе. Один активный телепат в состоянии подчинить себе рубку управления боевого корабля, и тогда… Крейсер оборачивал орудия против своих же.

Триста лет назад расы менталов начали претендовать на господствующее положение в галактиках. Посчитав себя следующей, более совершенной ступенью развития, телепаты попробовали подчинить себе нементальные народы вселенной и развязали войну. (Во всяком случае, таковой была официальная версия — человечество вынудили дать отпор агрессивному сообществу «мозголомов».) Беспощадная война длилась почти тридцать лет. Менталов отлавливали и уничтожали по всем галактикам. Каждый космопорт, корабль, административное здание оснастили чувствительными ловушками на менталов, любой человек, реагирующий на «призыв» ловушек, в лучшем случае моментально арестовывался. В худшем — уничтожался на месте. Истерия, потоком изливающаяся из информативных источников, довела людей до безумия. Полицейский, услышавший вой ловушек, не успевал даже подумать, а его рука уже тянулась к бластеру…

Редкий ментал доживал до ареста. Полицейские предпочитали не дожидаться телепатической атаки — приказа повернуть оружие против себя или товарищей — и действовали на опережение…

Страшное было время. Кровавое. Доносительство на друзей, соседей и родственников возводилось в ранг добродетельной бдительности, менталов гнали как законную добычу по всем уголкам галактик.

Но человечество выиграло битву. Менталов загнали в резервации и заставили подчиниться.

Неподчинение грозило только одним — немедленным уничтожением.

— Как я проходил мимо ловушек в портах и администрациях? — опустив голову, спросил Зафс.

— Во время перелетов я увеличивал тебе дозу транквилизаторов, сынок, — невольно ежась, ответил отец.

— Значит, ты знал, что мои способности почти «разбужены»?

— Знал. И в том моя вина. Я растревожил твой мозг экспериментами, затронул какие-то нервные центры и, видимо, активировал их. Прости.

— И что теперь? — Зафс вскинул голову. — Вы обязаны донести, что в вашем доме появился активный ментал.

— Ни за что! — воскликнула мама. — Как ты мог подумать о нас так гадко!

— Не донося, вы становитесь преступниками. Укрывателями, — напомнил Зафс.

— Мы сами прежде всего латентные телепаты, — твердо проговорила мама. — Мы живем в вечном страхе — вот сейчас, завтра или через год наши способности очнутся, и мы превратимся… — Римма не смогла закончить и прерывисто, со всхлипом вздохнула. — Таким парам, как мы, запрещено иметь детей. Примерно один раз в столетие в наших семьях рождаются активные телепаты, брак между двумя латентными менталами увеличивает эту опасность многократно, и в результате…

— В результате появился я, — подытожил Зафс. — Где сейчас мои «активные» родственники?

— Двое погибли, — мрачно ответил отец. — Они оказали сопротивление при аресте и погибли.

— Мой брат не сопротивлялся! — горько выкрикнула мама. — Они убили его просто так! Предохраняясь!

— Не надо, Римма. — Доктор погладил жену по плечу. — Сейчас нам надо быть сильными и думать о Зафсе.

— Что со мной будет? — Картина убийства человека, виновного только в неординарности, больно отозвалась в мальчике.

Родители услышали эту боль, переглянулись, и отец, пряча глаза, ответил: