Ты — мой ангел - Алекс Стрейн

– Как тебе? – спросил Роберт, не отрывая восхищенного взгляда от машин.

Хелен не была уверена, какой именно автомобиль Роберт имел в виду, но, на ее вкус, все представленные экземпляры были великолепны. Поэтому девушка, нисколько не покривив душой, сказала:

– Они великолепны.

– А «додж»?

– Замечательная машина.

– Он твой!

– Что? – От неожиданности Хелен попятилась. – Вы… шутите?..

– Нет. Я купил эту машину для тебя.

– Но я не могу принять такой подарок!

– Глупости, Хелен, конечно можешь!

– Нет, не могу. – Она лихорадочно раздумывала, как ей оправдаться, и тут в голову пришел гениальный, как ей показалось, аргумент: – Это новый и дорогой автомобиль, а я неопытный водитель! Я просто не могу подвергать эту прекрасную машину риску!

– Думаю, Марк сможет дать тебе несколько уроков вождения.

– Буду рад услужить, мисс Гамильтон, – тут же отозвался Макиавелли, будь он неладен.

Он возник внезапно, как чертик из табакерки. Хелен не успела взять себя в руки и бросила на дядиного помощника беспомощный и растерянный взгляд.

– Вот видишь, Хелен, все вопросы решаемы… Дорогая, это всего лишь машина, она твоя, и не нужно комплексовать по этому поводу. Ты моя племянница, ты Гамильтон и должна жить в подобающей обстановке, тебя должны окружать соответствующие твоему положению вещи. Понимаешь, Хелен?

Голос Роберта зазвучал слегка укоризненно, и Хелен мигом почувствовала себя самой неблагодарной племянницей на свете. Ей захотелось очутиться как можно дальше от дяди, гаража, полного дорогих машин, от этого дома и этого города. Где угодно, только не здесь.

– Хелен, дорогая, с тобой все в порядке?

– Да, кажется. Да… Извините, дядя, но все это слишком неожиданно.

– Тебе пора привыкать, Хелен. Скоро это станет для тебя обыденностью.

Связка блестящих ключей блеснула хромированными гранями и перекочевала в безвольную ладонь Хелен. Роберт сжал ее руку, так что ключи впились в ладонь, но Хелен даже не дрогнула.

Никогда! – горячо пообещала она себе. Никогда это не станет для меня обыденностью! Я проведу здесь пару недель, как обещала, и исчезну. Боже, как мне будет трудно эти две недели, гораздо труднее, чем если бы Роберт остался прежним: холодным, равнодушным и едва замечающим меня! Я уже чувствую себя ужасно, самой настоящей приживалкой, решившей сесть на шею богатому дядюшке. Но ведь я ни о чем не просила его, мне от него ничего не нужно!..

Но Роберт… Что вдруг с ним случилось? Хелен скорее была готова поверить в то, что ее дядя немного тронулся умом, чем в то, что он внезапно стал совершенно другим человеком и его щедрость распространяется так далеко… Но так ли он бескорыстен, как хочет казаться? Хелен в этом сомневалась, однако иного объяснения происходящему у нее не было, хотя она принимала во внимание полное отсутствие у Роберта склонностей к альтруизму. Сможет ли она поверить в искренность его поступков и чувств или ей так и придется все время быть настороже, ожидая подвоха и ища подстроенные ловушки в его словах и поступках? И разве сможет она жить, взвешивая каждое слово, продумывая каждый шаг и все время боясь оступиться? Выдержит ли она подобное напряжение или ей это не по силам?

Хелен чувствовала себя так, словно эта новая забота нужна дяде только для того, чтобы Хелен увязла еще глубже, чтобы она еще отчетливее чувствовала себя обязанной. Но, принимая во внимание данное Роберту обещание, у нее пока не было выбора…

– Хелен, я не хотел тебя смущать.

– Нет-нет, все в порядке.

– Я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты была лишена все эти годы. Чтобы мы были одной семьей, Хелен. Я много думал об этом…

Хелен почти не слушала Роберта. Все ее обостренные до предела чувства теперь были сконцентрированы на стоящем за ее спиной Марке Макиавелли. Любое волнение в этот миг совершенно вывело бы ее из равновесия, а как, скажите, можно не волноваться, когда за спиной стоит черный ангел – огромный, сильный, темный и ощутимо опасный – и пытается взглядом просверлить дыру в спине?! Сейчас даже мысли о розовом белье с кружевами и носках в разноцветный горошек не помогали. Ее расправленные плечи и прямая спина одеревенели от напряжения, а по коже бегали миллионы мурашек.

– Да, кстати, Хелен, я хотел тебя предупредить, что несколько дней меня не будет. Я уезжаю сегодня и вернусь в конце недели. Все возникающие проблемы ты будешь решать с Марком.

– Хорошо, – выдавила Хелен.

– Ты можешь идти, дорогая, а мне еще нужно обсудить пару вопросов с Марком.

Хелен направилась к дому, но в последний момент передумала и решила прогуляться по саду. Но просто прогуляться у нее как раз не получалось. Хелен не замечала ни красоты ухоженных цветников, ни каскада золотых солнечных лучей, пронизывающих сочную зелень деревьев, ни притягательности ровно подстриженного изумрудного газона. Все ее мысли были сосредоточены на произошедших с дядей переменах, и она, углубленная в собственные переживания и совершенно не замечая хода времени, двигалась вперед.

– Хелен Гамильтон, с сегодняшнего дня ты будешь жить в этом доме. Мисс Хэдуэй покажет тебе твою комнату. – Роберт Гамильтон колоссом возвышался над Хелен и говорил строгим и резким голосом.

Тринадцатилетняя девчушка не смела поднять глаз, уперев взгляд в черные блестящие туфли своего дяди. До сего дня она даже не знала, что у нее есть дядя, и этот высокий мужчина вызывал у нее только страх. Ей было так страшно, что она мелко вздрагивала всем худеньким тельцем. Потом к ней подошла женщина, взяла ее за руку и повела безвольную Хелен за собой.

– В этом доме нельзя кричать и бегать по комнатам, нельзя громко разговаривать и заходить к мистеру Гамильтону в кабинет без спроса, – говорила она тихим невыразительным голосом, а потом завела Хелен в большую комнату и оставила ее одну.

Хелен забралась в кресло и свернулась в клубочек. Она сидела так до самой темноты, а потом уснула, боясь воспользоваться роскошной кроватью.

Это был ее первый день в доме Роберта Гамильтона. Понадобилось несколько недель, чтобы она перестала дрожать в его присутствии и научилась контролировать свое лицо. Хелен редко видела дядю, и тот почти никогда не обращал на нее внимания. Через три месяца Хелен отправили в частную закрытую школу. Ей разрешалось приезжать на каникулы, но дядя никогда не навещал ее сам. Хелен привыкла довольствоваться тем, что у нее есть. Она считала, что судьба к ней и так более чем милостива: ей не пришлось голодать, у нее была крыша над головой, а официальное заявление дяди, что он готов оплатить ее дальнейшее обучение, девушка и вовсе считала настоящим подарком судьбы.

– Мисс Гамильтон…

Хелен вздрогнула и резко обернулась. Раскаленный осколок солнца брызнул сквозь ветви дерева и врезался ей в глаза. Хелен зажмурилась и отпрянула в тень. Когда она открыла глаза, то перед собой обнаружила Марка. Его резкий окрик напугал ее, и поэтому голос Хелен прозвучал гораздо резче, чем она того желала: