Любви навстречу - Мари Клармон

– Прощайте.

Он молча развернулся и вышел из будуара – так же стремительно, как и вошел.

Тихонько вздохнув, Мэри проводила его взглядом. Как странно… С ним она чувствовала себя не слабым забитым существом, а сильной энергичной женщиной. Он действовал на нее как эликсир жизни.

Эликсир? Боже милостивый, уж не померещилось ли ей все это? Что ж, вполне возможно, если учесть ее зависимость от опиума. Хотя… Ведь в последние дни она не пила настойку. Так что Эдвард Барронс – вовсе не плод болезненного воображения.

Да-да, он здесь был. Пробыл всего несколько минут, но эти несколько минут казались Мэри чрезвычайно насыщенными.

Сначала он до смерти напугал ее. Потом спас от смерти, удержав от удара виском о каминную решетку. Затем придумал для нее поразительно точное имя. И, наконец, заворожил своим таинственным обликом и дивным голосом. При этом, вопреки ее опасениям, он был вежлив, предупредителен и даже держался на почтительном расстоянии, явно не рассматривая ее как объект для плотских утех.

Тем не менее он определенно заинтересовался ею. Но что могло его заинтересовать? На этот вопрос мог ответить только сам Эдвард Барронс. Но он ушел. Однако казалось, что его присутствие все еще витало в воздухе…

– Мэри?.. – раздался из-за двери тихий голос Ивонн.

Мэри метнулась к камину и повесила кочергу на крюк. К счастью, это оружие ей не понадобилось.

Ивонн же проскользнула в будуар и, плотно закрыв за собой тяжелые резные двери, спросила:

– Все в порядке?

В порядке?.. У кого? Мэри подтянула повыше шелковую простыню, которой все еще прикрывалась, и пробурчала нечто невразумительное.

Заметив лужи около ванны и мокрое пятно на ковре, Ивонн покачала головой и вновь взглянула на девушку.

– Я имею в виду знакомство с герцогом, – пояснила она.

– С герцогом? – переспросила Мэри в полном недоумении. Неужели Небеса решили поглумиться над ней, наслав на нее еще одного герцога? Как будто ей отца мало.

Ивонн выгнула золотистую бровь и проговорила:

– С Эдвардом Барронсом, герцогом Фарли. Разве он не заходил сюда?

– Заходил, – пробормотала Мэри, мысленно сравнивая Эдварда Барронса со своим отцом. Между ними имелось что-то общее – внушительные манеры и уверенный тон. Но на этом сходство заканчивалось. Барронс держался с достоинством, но без презрительного высокомерия. Он не демонстрировал своего превосходства, и в его сумрачном взгляде не было тлеющего огонька беспощадной жестокости. Того огонька, который ярким пламенем вспыхивал в глазах ее отца при малейшем неповиновении.

Ивонн подошла к Мэри и протянула руку. Но, видимо, вспомнив, что Мэри уклонялась от прикосновений, ограничилась неопределенным жестом.

– Надеюсь, герцог не… – Она замялась. – Он ничем не обидел тебя?

Этот человек вызвал в израненной душе Мэри множество переживаний. Но они не имели ничего общего с обидой.

– Нет, – коротко ответила она.

– Вот и хорошо, – с облегчением произнесла Ивонн. – Я встретила его, когда шла сюда. Он сам заговорил о тебе.

Не зная, куда девать глаза от смущения, Мэри отвернулась и уставилась на огонь, пылавший в камине.

– Неужели? – пробормотала она.

– И он назвал тебя чрезвычайно привлекательной молодой особой, – продолжала Ивонн.

– Меня?.. – Мэри вспомнила свое отражение в зеркале. Ее можно было назвать ночным кошмаром, привидением, огородным пугалом или ведьмой. Но чтобы такой мужчина, как Эдвард Барронс, нашел ее привлекательной?.. – Наверное, он пошутил, – предположила она.

– Нет, он говорил вполне серьезно, – возразила Ивонн. – И мне кажется… Теперь я знаю, как выйти из нашего затруднительного положения.

– Вы о чем? Не понимаю… – пробормотала Мэри, невольно поежившись.

– Дорогая, тебе нельзя здесь оставаться.

Пошатнувшись словно от удара, Мэри в панике вглядывалась в лицо Ивонн. Может быть, она передумает? Может, возьмет свои слова обратно? Ведь ей больше некуда идти, только на улицу…

– Прошу вас, – взмолилась она, – я сделаю все, что вы…

– Милая, я не собираюсь бросать тебя на произвол судьбы. Ты очень дорога мне. Мое сердце принадлежит тебе – так же, как принадлежало когда-то твоей матери. Но твой отец… Ему ведь известно, что мы с Эзме были ближайшими подругами. Поэтому в первую очередь он явится за тобой именно сюда. – Ивонн ненадолго умолкла. – Насколько я понимаю, он будет искать тебя, верно?

У Мэри подогнулись ноги, и она осела на пол. То, что сказала Ивонн, было не просто верно, а очевидно. Но, решаясь на побег, Мэри об этом не думала. Ею владела лишь одна мысль – вырваться из приюта и добраться до «Шатров Эдема». Ей казалось, что в конце долгого и опасного пути ее ждет спасение. А то, что этот путь приведет ее прямиком в лапы дражайшего папочки, герцога Даннкли, – такое ей даже не приходило в голову.

Как глупо… Как ужасно, как непоправимо глупо! Конечно, отец будет ее искать. Узнав о побеге, он ринется в погоню с упорством маньяка. И ему не потребуется много времени. Он быстро найдет ее и отправит обратно. Отправит туда, где нет жизни, а есть только беспросветное мучительное существование.

– Какой же тут может быть выход? – прошептала Мэри, зябко кутаясь в шелковую простыню.

Ивонн направилась к розовому мраморному столу с напитками и вскоре вернулась с двумя бокалами, наполненными янтарным бренди. Наклонившись к девушке, она протянула ей бокал:

– Держи.

Мэри послушно взяла бокал.

– Ивонн, у вас есть план? Что вы предлагаете?

Ивонн опустила глаза.

– Дорогая, я понимаю, что на твою долю выпали тяжкие испытания, но я вынуждена задать тебе вопрос… – Она сделала глоток бренди и уже без колебаний спросила: – Ты могла бы лечь в постель с мужчиной?

Мэри вздрогнула и постаралась отогнать жуткие тошнотворные воспоминания, пока они не захватили ее целиком.

– Я вижу, тебя заставляли ублажать мужчин, верно?

Заставляли? Нет, это слишком мягко сказано. Ее избивали, насиловали, унижали. С ней обращались как к с вещью. Но Мэри не желала об этом говорить. Никогда, ни с кем. Не говорить, не вспоминать, не думать! Тогда, возможно, настанет день, когда она, наконец, поверит в то, что все это был лишь кошмарный сон.

Мэри поднесла к губам бокал и сделала глоток бренди. Потом – еще несколько больших обжигающих глотов.

– Да, – сказала она. И тут же добавила: – Там так наказывали, и это было…

– Не продолжай. Мне тоже приходилось сталкиваться с насилием и жестокостью. – По лицу Ивонн пробежала тень, а губы изогнулись в горькой усмешке. – В моем ремесле невозможно избежать… нежелательных притязаний. Особенно – на первых порах, когда находишься во власти сутенера.