Апокалипсис от Владимира - Владимир Рудольфович Соловьев

Совершенно не вовремя зазвонил мой мобильник. Я посмотрел на Даниила, он усмехнулся глазами и сказал:

— Ответь, все-таки это твой президент! И потом он собирается сообщить тебе известие, ради которого я вас и позвал.

Я достал из кармана выцветших джинсов трубку и нажал зеленую кнопку.

— Владимир Рудольфович! — Голос президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина звучал жестко и четко, как у руководителя спецоперации, отдающего указания своим подчиненным.

— Вам необходимо, не задавая дополнительных вопросов и не тратя время на сборы, немедленно покинуть здание гостиницы, отойдя от него как можно дальше. Так как господин Гейтс находится рядом с вами, то он должен последовать вашему примеру. Я свяжусь с вами через десять минут, когда вы будете находиться на некотором удалении от объекта. Прошу вас, выполняйте немедленно!

— Владимир Владимирович, я не нахожусь в отеле. Полчаса назад нас вызвал к себе руководитель. — Я не без ехидства назвал Даниила именно так. Думаю, что ни ему, ни президенту это не понравилось. — И сейчас мы у него.

— Рад! — ответил Путин. — Последняя информация о вашем расположении поступала час назад.

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Ничего особенного, Владимир Рудольфович, простой теракт. Думаю, что если вы недалеко, то и звук услышите через пару минут. Мы получили информацию от своих источников, что в гостинице готовится теракт, направленный против вас с господином Гейтсом, а чуть позже по старому городу и Гефсиманскому саду будет нанесен массированный ракетный удар, причем боеголовки будут атомные. Удар последует с территории Ирана, который уже давно заявлял о своей готовности окончательно решить еврейский вопрос. Конечно, мы можем оказать некоторую военную помощь. Когда я говорю «мы», я имею в виду своего американского коллегу — у нас состоялся телефонный разговор несколько минут назад, и совместным решением было сначала связаться с вами.

— А зачем вначале взрывать гостиницу, а уже потом наносить атомный удар? — спросил я, ошарашенный «приятной» новостью.

— Хороший вопрос! Должно быть, они сомневаются, что смогут преодолеть силы Даниила, а может, хотят использовать разнообразные подходы к проблеме. Диверсификация рисков, знаете ли, что-нибудь одно да сработает. А то ведь ракета все-таки некоторое время летит, да и опыт обстрела Израиля с территории Ирана всегда был не особо удачным. К тому же таких мощных игроков, как ваша троица, лучше истреблять порознь. Так проще! — Президент ухмыльнулся. — Да, кстати, спросите у господина Давида, нужна ли ему помощь в выяснении отношений с Ираном?

Последние слова Путина заглушил гулкий, ухающий звук мощного взрыва. Земля вздрогнула, и за старым городом, на том месте где должен был стоять отель, вверх устремилось злое, темно-серое облако пыли. Даниил вышел из шатра и с печалью посмотрел на Иерусалим. Из города донеслись звуки сирен «Скорой помощи» и пожарных машин, а в клубах пыли появились огненные всполохи. На месте взрыва начался пожар. Судя по всему, заряд террористы использовали огромный — пытались действовать наверняка. Я заметил, что по-прежнему держу телефон в руке. Связь не прервалась.

— Владимир Владимирович, только что произошел упомянутый вами теракт, — мрачно констатировал я.

— Это я слышал, Владимир! Мне очень жаль, что все так начинается. Тем не менее вас ждет еще более страшная угроза! Спросите немедленно господина Давида, нужна ли ему какая-либо помощь с нашей и американской стороны, чтобы разобраться с Ираном?

Не опуская трубку от уха, я повернулся к Даниилу — он отвлекся от вида города и посмотрел на меня. Я ожидал, что на лице его отразится печаль и тревога, но он был на удивление ироничен. Подмигнув мне, он сказал:

— Какие все-таки смешные эти президенты!

Ну зачем задавать детские вопросы, если они еще восемь часов назад привели в состояние боевой готовности все необходимые средства и готовы не медленно нанести превентивный удар по пусковым установкам противника, а заодно и по реактору, а также по всем основным стратегическим объектам Ирана. При этом уже договорились и о послевоенной судьбе государства, и о нефтяных интересах.

Даниил улыбнулся и очень хитро посмотрел мимо меня на телефон, как будто заглядывая через аппарат в глаза Путину.

— Господин Президент, — сказал он, — ведь вам так хочется поиграть в войнушку, да еще и совместно с вашим другом Джорджем. Так не отказывайте себе в удовольствии!

— Насколько я понимаю, это значит «да»! — услышал я голос Владимира Владимировича, и связь прекратилась.

Не знаю, что поразило меня больше — первый теракт и, очевидно, первые жертвы Новой эпохи, или то, как равнодушно ко всему этому отнесся Даниил. Я почувствовал себя обманутым, и у меня на глазах стали наворачиваться слезы. Чем провинились несчастные работники гостиницы? Что сделала та милая девочка на рецепции с открытым выражением радостного удивления на лице, удивительно напоминающая мою дочь? А смешной толстенный портье, да и все те люди, которые просто оказались постояльцами этой злосчастной гостиницы? И чем провинились их близкие, ведь теперь навсегда этот день будет проклят в их памяти? И никакого значения не имеет тот факт, что это «навсегда» уже почти завершилось. Что сможет оправдать мучительную боль потери, надежду, что среди погибших нет их близких, и леденящий ужас опознания останков тех, кто еще совсем недавно был смыслом их жизни?

Зачем ждать прихода Спасителя, если он не останавливает зло и не исцеляет этот мир? Неужели так трудно было предупредить не только нас, но и их, да и в конечном итоге просто повторить чудо «Уэмбли» и уничтожить террористов?! Ведь весь этот ужас и атомная угроза со стороны Ирана — только из-за нас. И почему им понадобились Билл и я, а не Даниил, чем провинились мы?

Я повернулся к Даниилу. В моих глазах было столько ненависти, что он невольно отпрянул:

— Владимир, ты хочешь ударить меня?

— А это что-то изменит? Вернет к жизни невинно павших? Или ты опять ответишь фразой из Писания?

— Отвечу! Сбылось слово Писания: «И к злодеям причислен». И кем — любимым учеником?! Почто слаба вера твоя? Как Петру нужна была рука, чтобы не утонул он в волнах, усомнившись, так и тебе, Владимир, все время нужно слово одобрения и разъяснения. Я все объясню, но сначала напомню тебе слова Иоанна Предтечи: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» Ты думаешь, что мир счастлив видеть меня и смиренно готовится к Страшному суду, читая молитвы и творя добрые дела? Глупец, оглянись вокруг, много ли праведников раздали свои несметные богатства и живут по Писанию? Что-то не вижу я их, не слышу слов раскаяния. Лишь все новые замыслы и интриги. Конечно, Иерусалим начал преображаться, и есть дуновения свежего ветра в дальних землях, где верят мне и под крылом моим воспрянут, но ведь сколько вокруг нас детей гиен, смиренно ластящихся, чтобы скрыть свои злодеяния и хоть так, бочком и лестью, пробраться в новое царствование! Пяти дней не прошло, как облепили вас рыбы-прилипалы, жаждущие служить за Царствие Божие, но по дороге туда совершающие злодеяние. Когтями и зубами прорывались они на теплые места, и вот — теперь им жарко. Нет там невинных жертв! Нет! Не уподобляйся Аврааму, не найдешь и одного праведника. Каждого черную душу могу показать, за ангельским взором разврат и похоть. Плотью добившаяся теплого местечка и доносами живущий, по-твоему, обитатели рая? Ведь их ты вспоминал в своей жалобной песне? Будь доволен — для них суд свершился! И не пришлось вам свидетельствовать их грехам, ибо сказано: «…изыдут ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов».