Снадобье для вдовы - Кэролайн Роу

— Прошу прощения, Ваше преосвященство, я должен распорядиться, чтобы за мулом вашего гостя присмотрели, — сказал Бернат, быстро шагая к двери. — Закуски и напитки готовы.

— Что и говорить, отличный малый, — сказал Улибе. — Очень услужливый, хотя и не слишком рад моему вторжению. — Он придвинул кресло к окну так, чтобы его обдувал ветерок, и сел. — И я не против отдохнуть, прежде чем отойти ко сну. У меня была очень долгая и утомительная поездка.

— Могу ли я спросить, где вы были?

— Примерно в сорока милях к западу, — неопределенно ответил тот.

— В такую жару проделать сорок миль, Улибе? — воскликнул Беренгер. — Ваш мул, похоже, выкован из стали.

— Полная луна, Ваше преосвященство, и первые пятнадцать миль мы путешествовали при ее свете.

— Поездка в одиночку, — заметил епископ. — По таким опасным дорогам…

— Я был не совсем один, — сказал Улибе. — У меня был компаньон. Человек, которого вы, возможно, помните, — небрежно добавил он. — Мы выбрали укромное местечко для отдыха — для себя и наших животных, но, похоже, это был не лучший выбор. Мой компаньон не смог продолжить путешествие.

— Что с ним случилось? — встревожился Беренгер.

— Не могу сказать, — пожал плечами Улибе. — Потому что не знаю. Я уснул, а когда проснулся, то был уже один. Это все, что мне известно, Ваше преосвященство.

— Когда вы остановились на привал? — спросил Беренгер. — Уже ночью?

— Да, когда все нормальные люди давно спят. Мы поднялись, когда раздались колокола на утреню. Съели пару кусков хлеба, по кружке разбавленного вина и тут же отправились в дорогу, поскольку все собрали заранее. Самое большее, что я себе позволил, — это несколько тихих словечек малому на конюшне. Потом мы осторожно провели мулов в поводу, чтобы не разбудить никого в доме, и были в седле уже через пять-десять минут после полуночи. Когда мы остановились на привал, ночь близилась к рассвету. Да-да, луна начала бледнеть перед рассветом.

— Его мул тоже исчез?

— Да, но не мой. Понадобится волшебник, чтобы утащить мою Нету куда-то в ночь, если сам я сплю неподалеку. Ее ржание способно разбудить любого, не говоря уже обо мне.

— Возможно, у вашего компаньона были свои причины уехать?

— Возможно. Однако, Ваше преосвященство, не собираюсь рыдать по поводу его отъезда. Вместо этого я приехал к вам просить об одолжении.

— Все, что вам требуется, бейлиф, — это только попросить, — любезно кивнул епископ.

— Я прошу о постели в тихом уголке, Ваше преосвященство, и корма для Неты до утра понедельника. Мне надо в Барселону, но совсем не обязательно быть там до рассвета понедельника. Я думал остановиться здесь как можно дольше. Вообще-то, просто провести спокойное воскресенье в Жироне.

— Мы готовы с радостью предложить вам все, чем располагаем, — сказал епископ. — Бернат проследит за тем, чтобы у вас было все, что понадобится. И вы намерены выехать в понедельник?

— Совершенно верно. Полагаю, дольше я ждать не смогу.

— Тогда, возможно, я смогу найти вам другого компаньона.

— Если у него быстрый глаз и он умеет обращаться с мечом, то с удовольствием, — ответил Улибе. — И, конечно, изрядная храбрость.

— Полагаю, вы все это у него найдете, — сказал епископ. — А отсутствие опыта он легко восполнит умом и ловкостью. Для паренька двенадцати или тринадцати лет он отлично с этим справляется.

— Двенадцати или тринадцати!

Понедельник, 4 августа

Площадь у подножия холма тихо дремала под лунным светом. На востоке, за неясной чернотой собора, небо начинало светлеть. Тихий скрип петель просигналил о движении где-то в спящем городе; боковые ворота, ведущие в Еврейский квартал, приоткрылись, и оттуда показались три темных фигуры. Едва они вступили в полосу света, как тут же превратились в укрытых легкими плащами широкоплечего бородача, мальчика и высокую стройную женщину. В руке мужчины был длинный посох, двое других несли маленький узелок. После короткого перерыва три гротесково-массивные тени появились вслед за ними и в алхимии лунного света превратились в мальчика поменьше и двух женщин, тяжело нагруженных узлами, корзинами и свертками.

В саду епископа запела какая-то одинокая пичуга. Ракель, высокая молодая женщина, откинула балахон и подошла к троим появившимся позже.

— Мама, и охота вам было все это тащить? — спросила она, принимая корзину и узел, завернутый в льняное полотенце.

— Это холодный обед в дорогу, — пояснила Юдифь. — Я знаю, какой гадостью кормят путешественников. Я бы такого и собаке не дала. Юсуфу же нужно будет чего-нибудь пожевать.

— Вы принесли ему достаточно, так что он не успеет проголодаться до самого возвращения с Сардинии, — заметила Ракель и огляделась по сторонам. — А где остальные?

— В конюшне, — ответил Исаак. — Я уже сейчас их слышу.

Ночь все еще владела дальним концом площади, но звук подков по булыжной мостовой выдал присутствие двух стражников: их темные лошади были почти невидимы, пока они не выехали из тени стен в растущую полоску света с востока.

— Его преосвященство придет попрощаться с Юсуфом? — тихо спросила Ракель.

— Надеюсь, что да, — кивнул Исаак. — Иначе парень расстроится.

Следующим на площади появился капитан гвардии епископа, быстро перешедший площадь навстречу им.

— Ну, и где тут мой ученик? — быстро спросил он, с видом и голосом человека, который отлично выспался и плотно позавтракал.

— Здесь, сеньор, — ответил Юсуф, с трудом сдерживая зевоту.

— Я принес тебе твой меч, — сказал он, с легким поклоном протягивая ему оружие, словно вручал его только что принятому в рыцари. — Пристегни его. С этой минуты ты на службе у его величества и должен ходить при оружии, готовый ко всему.

Он перекинул кожаную перевязь через плечо мальчика и молча дождался, пока тот ее застегнул. По окончании этой процедуры он вручил ему меч и внимательно наблюдал за парнем, пока меч не занял правильное положение, повиснув вдоль бедра.

— Спасибо, сеньор, — смущенно прошептал Юсуф. — Совсем забыл, что он может мне понадобиться.

— Его величество ожидает увидеть свой щедрый дар в деле, — так же тихо ответил капитан. — И я знаю, что буду гордиться тобой, дружок, — добавил он обычным тоном. — Не сомневаюсь в твоей смелости. Но помни, чему я тебя учил.

— Уверен, что помню все до последнего, — сказал мальчик лишь с легким намеком на самодовольство.

— Когда твой противник представляет собой наибольшую опасность?

— Когда притворяется побежденным, — быстро ответил Юсуф.

— Да. Но это по-прежнему происходит каждый раз, когда мы скрещиваем мечи, не так ли? Я делаю паузу, чтобы якобы вздохнуть, и ты ослабляешь внимание. Я мог бы убить тебя десять раз. А то и больше.