Человек, стрелявший ядом - Сергей Плохий

МГБ сдержало слово. Других хватали (только по доносам Богдана – шесть человек), а Сташинских не трогали. «Олегу» предложили на выбор учиться дальше или перейти к ним на постоянную службу. Оклад ему сулили в 800–900 рублей, то есть втрое больше того, что получал сельский библиотекарь, а для студента – и вовсе золотые горы. «Это было [всего лишь] предложение, – признавал Сташинский на суде, – но мне ничего не оставалось, как только принять его и впредь работать на НКВД. Пути назад для меня уже не было». Ему и вправду некуда было деваться. Спецслужбы стали для него новым домом и новой семьей26.

Богдана Сташинского включили в одно из спецподразделений Министерства государственной безопасности, набранных из бывших боевиков, согласившихся работать на режим – кто добровольно, кто вынужденно.

Впервые такие подразделения сформировали в 1944 году, когда Красная армия выбивала с Западной Украины вермахт. Маскируясь под отряды УПА, они занимались террором, дезориентацией противника, саботажем и убивали мирных жителей, чтобы опорочить настоящих повстанцев. Всего на совести этих агентурно-боевых групп МГБ около тысячи жизней и вдвое больше арестов. Кое-кто из бойцов раскаялся и снова ушел в УПА, а заодно и посвятил бандеровцев в тайны чекистов. Большинство, однако, понимало, что им придется хранить верность режиму. Замарав себя кровью невинных жертв, они не оставили себе другого выхода.

Когда Сташинский поступил на службу, таких агентов насчитывалось полторы сотни, в каждой группе – не более десяти человек. В подчинении Львовского облуправления МГБ находилось три таких группы: «Метеор», «Гроза» и «Тайфун». Последняя и стала новым домом для Богдана. Бойцы пользовались продукцией секретных лабораторий министерства: замаскированными взрывными устройствами с часовым механизмом, тюбиками из-под зубной пасты, наполненными ядовитым газом или препаратом «Нептун-47» – подмешанная в воду, эта жидкость за несколько минут вводила человека в наркотический сон27.

Группа «Тайфун» проводила операции, ставшие для таких подразделений рутиной. Схваченного чекистами повстанца, которого не могли сломить пытки, передавали одетым в советскую форму членам группы – якобы для перевозки по этапу. Грузовик внезапно глох возле хутора, где прятались их товарищи, переодетые боевиками. Те пристреливали «охрану» и «освобождали» пленного. Бой был продуманным спектаклем – обе стороны стреляли холостыми. «Убитые» конвоиры валялись в лужах заранее заготовленной куриной крови.

Затем происходил еще один резкий поворот сюжета. Псевдопартизаны говорили пленному, что нашли протоколы его допросов – оказывается, он выдал красным их секреты. Сбитому с толку повстанцу угрожали расстрелом на месте. Вынуждая его оправдаться перед УПА, из него вытягивали все, что он знал, – если только кто-то из раскаявшихся актеров не находил способ его предупредить. Стоило этой беседе закончиться, как на лжебоевиков «нападало» еще одно подразделение МГБ и герой дня снова попадал в советский плен. Его признания бандеровцы-чекисты, само собой, успевали записать. После такого шоу Сташинский и коллеги могли поехать во Львов отдохнуть и повеселиться28.

Игорь Куприенко, один из кураторов таких групп, позднее утверждал, что агенты «готовили и разыгрывали целые спектакли с мизансценами» и что это была настоящая актерская работа. Куприенко и сам сыграл важную роль в эпизоде, изменившем судьбу Сташинского. Началась эта история в июне 1951 года – одновременно с возвращением «Олега» из леса и началом его официальной карьеры в МГБ. Спецподразделение из недавних повстанцев тогда вышло на контакт с человеком, которому чекисты присвоили псевдоним Майский. Это был Мирон Матвиейко, начальник Службы безопасности заграничных частей ОУН и британский агент.

В Лондоне на Матвиейко и его подручных возлагали большие надежды. Летом 1949 года СССР обзавелся атомной бомбой, через несколько месяцев Мао Цзэдун установил в Китае коммунистический режим, поэтому США и Англию тревожила перспектива очередной войны в Европе. По общему мнению, только ядерная монополия Белого дома удерживала Кремль от того, чтобы отбросить недавних союзников к Ла-Маншу, используя численное превосходство. При такой вероятности войны Западу следовало как можно лучше изучить потенциального противника. Британская разведка МИ-6 добывала данные о советской армии, ее инфраструктуре и техническом оснащении. Она предлагала снабдить УПА крайне необходимым той снаряжением, взамен же требовала исполнять свои поручения. С этой целью британцы и забросили Матвиейко на Западную Украину 15 мая 1951 года, начав первую из ряда намеченных операций такого рода29.

Матвиейко, опытному контрразведчику, было тогда 37 лет. В ОУН он носил псевдоним Усміх (Улыбка), британские кураторы дали ему новый – Moody (Угрюм). Первоначально думали переправить на родину и самого Бандеру, чтобы тот возглавил всю группу. Но за несколько недель до начала операции план изменили. Англичане отказались от Бандеры, поскольку в случае провала их могли бы обвинить не только в шпионаже, но и в стремлении устроить в СССР переворот, забросив вождя крупнейшей антисоветской организации. Не хотели они и брать на себя ответственность за жизнь Бандеры – риск был слишком велик. Матвиейко пришлось лететь на родину без шефа.

В мае 1951 года Бандера лично приехал в Лондон попрощаться с Матвиейко и дать ему последние указания. Важнейшим делом, с точки зрения главы ОУН(б), было завоевание доверия командиров на западе Украины. Он хотел, чтобы Матвиейко убедил Василя Кука (тот сменил убитого Шухевича на посту главкома и краевого партийного руководителя) поддержать его в борьбе за контроль над эмигрантами. Также Матвиейко должен был расследовать обстоятельства гибели Шухевича. Ходили слухи, что именно Кук виновен в недостаточно строгой конспирации командующего. На случай если бы Кук не стал подчиняться Бандере, у Матвиейко был приказ взять командование в свои руки и при необходимости даже устранить «предателя»30.