Умеренность - Райан Холидей

нас нет миллионов поклонников. Нет стимулирующих миллионов долларов. Нет тренера, который следит за ежедневным прогрессом. В нашей профессии нет боевого веса. На самом деле это усложняет нашу работу, нашу жизнь, потому что нам приходится быть тренерами и хозяевами самим себе. Мы несем ответственность за свое физическое состояние. Мы должны следить за тем, что к нам поступает, и определять собственные стандарты.

Добро.

По-настоящему целеустремленный человек относится к себе строже, чем любой посторонний. Умеренность — не особо сексуальное слово и вряд ли самое веселое понятие, но она может привести к величию.

Умеренность — как закаленный меч. Простота и скромность. Стойкость и самоконтроль во всем — кроме нашей решимости и твердости.

Мы в долгу перед собой, перед нашими целями, перед игрой, перед движением вперед. Продолжать движение. Сохранять чистоту. Не сдаваться.

Победить наши тела, прежде чем они победят нас.

Атакуйте на рассвете

Тони Моррисон[34] всегда просыпалась рано. Она бесшумно двигалась в темноте, готовя первую чашку кофе. Садилась за письменный стол в своей маленькой квартирке и, когда разум прояснялся, когда вставало солнце и свет наполнял комнату, начинала писать. Она поступала так многие годы, используя тот же вечный ритуал, к которому во все времена обращались не только писатели, но и бесчисленные занятые и целеустремленные люди.

«Все писатели придумывают способы приблизиться к тому месту, где они ожидают установить контакт, — размышляла позже Тони, — где они станут проводниками или будут участвовать в этом таинственном процессе. Для меня свет — это сигнал при таком переходе. Он не в свете, он существует еще до того. В каком-то смысле он позволяет мне действовать».

Но, конечно, это связано не только с высокими материями, но и с практичностью, ведь в начале своей карьеры Моррисон была работающей разведенной женщиной с двумя маленькими сыновьями. Работа редактором в издательстве Random House забирала дни, дети занимали все остальное время, и к позднему вечеру она выматывалась и слишком уставала, чтобы думать. Писать она могла только в драгоценные ранние утренние часы — между растворяющейся тьмой и рассветом, до того, как мальчики произнесут слово «мама», куча рукописей на работе потребует внимания, до поездки в офис, телефонных звонков, до того, как потребуют внимания счета и понадобится мыть посуду.

Раньше она была свободна. Трезво мыслила, была полна энергии и уверенности в себе. Жизненные обязательства существовали только в теории, а не в реальности. Все, что имело значение, все, что там было, — это история, вдохновение и искусство.

Вот она в 1965 году, приступила к своему первому роману. Она 34-летняя, только что разведенная женщина. Она испытывала трудности и была одной из немногих чернокожих женщин в невероятно белой мужской индустрии. Но Тони считала то время пиком жизни.

Она уже не была ребенком, и, несмотря на множество обязанностей, все представлялось ей довольно несложным: детям требовалось, чтобы она была взрослой. И требовался ее незаконченный роман.

Просыпайся.

Преодолевай.

Присутствуй.

Отдай все, что у тебя есть.

Именно это Моррисон и делала. Даже после того, как вышедший в 1970 году роман «Самые голубые глаза» получил восторженные отзывы. Она написала еще 10 романов, 9 нехудожественных работ, 5 детских книг, 2 пьесы и рассказы. Получила премию Национального круга книжных критиков, Нобелевскую премию и Президентскую медаль Свободы. Но, несмотря на все похвалы и рукоплескания, она, должно быть, больше всего гордилась тем, что сделала это, будучи прекрасной матерью — прекрасной работающей матерью.

Конечно, вставать на рассвете — не самое приятное дело. Даже люди, всю жизнь извлекавшие из этого пользу, испытывают трудности с ранним пробуждением. Вы уверены, что вы не жаворонок? Никто не является жаворонком[35].

Но как минимум утром мы свободны. Хемингуэй рассказывал, что вставал рано, потому что «никто не беспокоит тебя, и бывает прохладно или холодно, а ты садишься за работу и согреваешься, когда пишешь». Моррисон обнаружила, что по утрам чувствует себя более уверенно: голова свежая, а день еще не взял свое.

Как и большинство из нас, Тони поняла, что просто «не особо бодра, не особо остроумна и не слишком изобретательна после захода солнца». А кто бы остался таким после целого дня банальных разговоров, разочарований, ошибок и усталости?

И дело тут не только в сообразительности. Есть причина, по которой генеральные директора ходят в спортзал по утрам: в это время у них еще имеется сила воли. Есть причина, по которой люди читают и размышляют по утрам: они понимают, что позже у них может не найтись времени. И есть причина, по которой тренеры стремятся добраться до арены раньше всех: таким образом они могут получить преимущество в соревновании.

Поднимайтесь и делайте.

Пока вы свежи. Пока можете. Ухватите этот час до рассвета. Ухватите час до пробок. Ухватите, пока никто не смотрит, пока все еще спят.

В «Размышлениях» Марка Аврелия мы видим, как самый могущественный человек в мире пытается убедить себя встать с постели на рассвете, когда его низшее «я» отчаянно хочет там остаться. «Или таково мое устроение, чтобы я под одеялом грелся?»[36] — спрашивает он себя.

Да, там лучше. Но мы рождены для этого? Чтобы чувствовать себя комфортно? Как вы собираетесь потратить дар жизни, дар настоящего момента, которого у вас больше никогда не будет? «Не видишь ты разве травку, воробышков, муравьев, пауков, пчел, как они делают свое дело, соустрояют, насколько в их силах, мировой строй? — говорил он себе, но вместе с тем и нам. — И ты после этого не хочешь делать дело человека, не бежишь навстречу тому, что согласно с твоей природой?»[37]

Однако тысячи лет спустя мы все еще нажимаем кнопку повтора на наших будильниках. Мы тратим впустую самые продуктивные часы, отказываясь от этих моментов, а потом нас прервут, нас отвлекут. Остальной мир поднимется и уйдет. Мы упускаем возможность собрать наш потенциал цветения, когда он свеж и еще сияет утренней росой.

Теолог Джонатан Эдвардс в 1720-х годах заметил: «Думаю, что Христос, быстро поднявшись из гробницы, тем самым рекомендовал вставать рано утром». Не поэтому ли тихие утра кажутся такими священными? Возможно, дело в том, что мы присоединяемся к традициям наших предков, которые тоже просыпались рано, чтобы молиться, трудиться, набирать воду из реки или колодца, путешествовать по пустыне, пока солнце не стало слишком жарким.

Когда вам трудно проснуться, когда тяжело, напомните себе, кто вы, напомните о традициях, напомните о том, что поставлено на карту. Подумайте о бабушке Моррисон, у которой было больше детей и более суровая жизнь.