Стертые буквы - Елена Первушина

Ксанта вовсе не собирается роптать на решение магистрата. Культ четырех великих богов с быстротой молнии распространяется по всему побережью, и не нам становиться поперек потока. Четыре бога — это выгодно, удобно и современно. Наконец удастся навести порядок в преданиях и хрониках изначальных времен, а то в прежние времена, когда каждый храм тянул одеяло на себя и на своего бога, это было весьма затруднительно. Ксанту, впрочем, ни хроники изначальных времен, ни новомодные фантазии магистрата не слишком волнуют. У нее все уже давно продумано. Официально культ ее богини никто не отменит — зачем такие ужасы? — а удержать храм на плаву без городских денег она, возможно, сумеет и сама. Если придумает как. Строго говоря, эта поездка пришлась очень не ко времени — ее место сейчас в столице, но когда такие люди и так приглашают… Ладно, богиню вовремя покормить и пол лишний раз в храме подмести — с этим и Амика справится. Повеселимся напоследок, а потом засучим рукава и за работу.

Наконец повозка останавливается. Ксанта распахивает двери и выпрыгивает прямо в грязь — ей уже не жалко ни башмаков, ни подола, она хочет только одного — двигаться! После духоты и густых человеческих запахов холодный и влажный осенний ветер кажется ей благословением. Замок стоит на высоком холме, и носилки с мулами чинно плывут к поднятым воротам, а вот измученным лошадям уже не под силу одолеть скользкий склон, но Ксанта и так донельзя довольна. Она решительно хватает Дариссу под руку и начинает восхождение, вскоре оставляя всех мужчин далеко позади.

Уже совсем стемнело, но Ксанта силится получше рассмотреть свое новое обиталище — вряд ли в ближайшие дни ей представится возможность выйти прогуляться. Замок выглядит сугубо мирным: ров засыпан, стены прорезаны множеством широких окон, галереи для стрелков перестроены в жилые комнаты, на настилах четырех широких башен нет ни одной метательной машины — они похожи скорее не смотровые площадки, чем на серьезные укрепления. Ксанта невольно вздыхает.

У нее на родине слыхом не слыхивали о таких местах, где замки оставляют совсем без охраны. Разве что королевские картографы могли бы что-то рассказать, да Ксанте не довелось с ними встретиться. На картах Королевства здешняя местность наречена попросту Мешком. И недаром — Великий Лес Шелам в незапамятные времена вытянул две огромные лапы и охватил здешние долины с севера и юга, надежно закрывая Мешок и от свирепых дивов с южных гор, и от северных соседей, о которых мало что известно, но добра ждать не приходится. На западе же пролегла цепь старых гор, отсекая Мешок от моря и заодно от морских разбойников. Три больших реки стекают с гор, кормят долины и теряются в краю озер и болот на востоке. Торговцы и пираты из Венетты, ближайшего приморского города, зовут Мешок Ларчиком, но хорошо знают, что взломать замок у Ларчика будет нелегко. Сквозь горы ведут несколько перевалов, пригодных для торговых караванов, но не для того, чтобы спустить в долину мощную армию. Впрочем, без своих кораблей жители Венетты чувствовали бы себя здесь совсем беспомощными, поэтому они предпочитают везти железные мечи и рабочий инструмент в качестве товара; тем более что цены на металл, как простой, так и благородный, в пяти здешних торговых городах неизменно высоки. Руды в горах и болотах Мешка совсем мало, зато Мешок знаменит своими садами и пастбищами на склонах холмов. А там, где есть плодовые деревья и овечья шерсть, всегда найдется работа. Поэтому Ксанта и другие беженцы из истерзанного междоусобной войной Королевства называют это место по-своему — За Пазухой.

Женщины подходят еще ближе, невольно запрокидывая головы, чтобы рассмотреть герб над воротами — огромный белый вепрь упирается клыками в черный камень. И тут Ксанта толкает Дариссу локтем и указывает вверх. Здесь действительно есть нечто, по-настоящему интересное. Все окна в стене закрыты, но не деревянными ставнями, как обычно. Нет, они заложены наглухо, кирпичами, и, прищурив глаза, Да-рисса даже различает темные швы раствора. Прежде ей такого видеть не доводилось.

Две жрицы пересекают двор, ориентируясь на свет фонаря, виляя между многочисленных повозок, сараев, поленниц, не без труда огибают колодец, спотыкаясь о деревянные колоды, из которых тут поят лошадей, и наконец попадают под крышу — на огромную пышущую жаром кухню. Вскоре сюда же набиваются прочие прибывшие с тем же караваном жрецы, и в кухне становится тесно.

Местная челядь, в основном, озабочена тем, чтобы накормить жрецов Великих богов (те уже наверху беседуют с хозяевами дома), на долю же мелкой сошки достается по стакану горячего вина да по доброму ломтю свежего хлеба. Жрецы сокрушенно вздыхают при виде такого неуважения, но что делать, что делать… Придется ждать, пока о них вспомнят.

Дарисса с наслаждением вытягивает ноги. Ксанта же вдруг начинает вылезать из-за стола.

— Ты куда? — испуганно спрашивает девушка.

Ее подруга вместо ответа тычет пальцем в потолок.

— Нет, ты только посмотри!

Дарисса поднимает голову. Потолок как потолок. Каменный свод, деревянные перекрытия.

— Ничего я не вижу, — говорит она с усталым вздохом.

— Вот и я не вижу! — радостно восклицает Ксанта. — Дыма не вижу. И копоти. Куда же они подевались, интересно знать?

Оставив измученную Дариссу на скамье, Жрица Тишины начинает бродить по кухне, согревая руки о свой стакан, разглядывая резьбу на полках и лавках, присматриваясь к тому, как устроена вытяжка, — под потолком действительно нет привычного темного облака дыма, и это ужасно занимает Ксанту. Она — любительница всяких новомодных штучек, которые здорово скрашивают жизнь. Кроме того, ей хочется попристальнее присмотреться к слугам — чтобы сделать первые выводы насчет здешних господ. И она действительно замечает странную вещь. Прислуги здесь много. Молодежь — лакеи, водоносы и кухонные девушки — выглядит именно так, как и должна выглядеть молодежь в ожидании большого праздника, — они нарядно одеты, оживлены, много болтают, смеются и, как птички, летают туда-сюда — от очага через всю кухню по витой деревянной лестнице наверх — к хозяевам и почетным гостям. Зато люди пожилые и уважаемые: повара, хлеборез, искусно изготовляющий из хлеба солонки и блюда для подачи мяса, буфетчик, выдающий лакеям серебряные блюда и кубки, — все они хранят суровый, мрачный вид и косятся на приезжих с откровенно кислыми минами. Разумеется, такое нашествие гостей должно всерьез ударить по кладовым замка, но в конце концов велика ли беда! Не так уж часто юного наследника вводят в права владения, и ради этого случая можно немного пороскошествовать. Словом, по мнению Ксанты, у старших слуг нет ни малейшего повода для дурного настроения. Или все же есть? Поразмыслив немного, она приходит к выводу, что это — не ее дело, устройство вытяжки гораздо интереснее.

И вдруг среди толпы теснящихся у буфета людей она замечает знакомое лицо.

— Тамо?

Секунду он смотрит недоуменно, затем расплывается в улыбке:

— Ксанта? Ты откуда? Ну конечно! Как я не догадался, что тебя тоже пригласят. Подожди, я сейчас освобожусь.

Он быстро что-то говорит буфетчику и пробирается поближе к жрице. На нем темно-синий камзол и желтая косая лента через плечо с вышитым гербом замка. На сей раз Ксанте удается прочесть девиз хозяина: «Не стой на моем пути!»