The Beatles. Единственная на свете авторизованная биография - Хантер Дэвис

Наконец он появился — как всегда, в деловом костюме, свежий, пухлощекий, пышущий здоровьем, но какой-то расстроенный. Он поставил мне записи «Penny Lane» и «Strawberry Fields», новый сингл, который должен был выйти в свет через несколько дней. Брайан взирал на меня с отеческой гордостью — не столько слушал, сколько смотрел, как слушаю я. А «Strawberry Fields» меня потрясла. То был настоящий прорыв, огромный шаг вперед после юношеских упражнений, вроде «Yellow Submarine», полный диссонансов и потусторонних отголосков, почти как у Штокхаузена[15]. Я даже и не знал, понравится ли это поклонникам «Битлз». Спросил у Брайана, что означает название. Он, похоже, и сам не знал.

Потом он спрятал пленку под замок, сказав, что предосторожности нелишни. Предыдущую запись «Битлз» украли, что очень все осложнило. Ее могли за громадные деньги продать на пиратские радиостанции до официальной презентации. В те времена в Британии было несколько пиратских радиостанций. Я не очень-то поверил, что люди готовы похищать пленки всего лишь ради того, чтобы на пару дней опередить конкурентов.

В конце концов я заговорил о своем письме — как Брайану моя идея, он ее обдумал? Поначалу он, кажется, толком не понимал, о чем речь, хотя улыбался и был само очарование, поэтому я изложил подробности, а он ответил, что да, неплохая мысль, только надо обсудить ее со всей четверкой.

«Битлз»: факты, 1962 г.

Дальше я сказал то, чего в письме не коснулся, а именно, что планирую разделить с ними аванс, если они согласятся сотрудничать только со мной. Это же будет справедливо. Брайан махнул рукой — белая манжета съехала на прекрасно наманикюренные пальцы, — словно это все пустяки. Я сообщил, что мои книги выпускает «Хайнеманн», весьма престижное издательство, а он ответил, что хотел бы встретиться с ними и моим агентом, обсудить детали. Назначил следующую встречу через неделю, 31 января. К этому времени он узнает, что думают обо всем этом битлы.

Кёртис Браун, глава моего тогдашнего литературного агентства (крупнейшего в мире), пожелал прийти на эту встречу лично, как и Чарльз Пик, шеф-редактор «Хайнеманна», но я попросил их обождать. Если дело пойдет на лад, я позвоню им от Эпстайна. Я увиделся с Брайаном в три, и он сказал, что битлы не возражают. Я позвонил Спенсеру Кёртису Брауну и Чарльзу Пику, попросил приехать, и побыстрее.

Я уверен, им просто хотелось попасть в дом Эпстайна, посмотреть, как живет человек-легенда: сделка-то была не слишком крупная. Я уже говорил об этой книге кое с кем в издательстве, и ни на кого моя идея не произвела впечатления. Мы уже и так знаем о «Битлз» все, что хотели бы знать, сказал мне один человек. И вообще, книги о поп-звездах продаются так себе. Посмотри на книгу о Клиффе Ричарде[16] — продажи не блестящи. Но, возражал я, это же практически социология, это о группе, которая повлияла на всю нашу жизнь. Социология? Кому нужна социология? Ее тоже не продашь.

Брайан объяснил нам троим, что я могу писать книгу и он предоставит мне все возможности, но не в силах запретить членам группы говорить с другими людьми. Тут я слегка встревожился. Я оставил Спенсера обсуждать, как мы поделим аванс. Он предложил одну треть «Битлз» и две трети мне: это же мне предстоит проделать всю работу, исколесить мир в поисках бывших друзей и коллег, взять у них интервью. Это большое дело, мы же все хотим, чтобы получилась серьезная книга, а не одноразовая макулатура в бумажной обложке, как фанатские журналы издают. Брайан согласился.

В конце концов мы заключили контракт, и Брайан лично подписал его как официальный менеджер группы. «Хайнеманн» платил три тысячи фунтов стерлингов, из которых две полагались мне — естественно, минус десять процентов агенту. Даже в те времена это была небольшая сумма, а сегодня она кажется совсем мизерной — я знаю, что автор одной книги о «Битлз» в 1980-х умудрился получить в сто раз больше.

Но я был страшно доволен. Мне гарантировали доступ к четырем людям, с которыми я жаждал познакомиться. Даже если проект сорвется, я все равно побываю у них дома, в студии, увижу, как они работают. Меня беспокоило лишь одно: что другие прознают о книге, подсуетятся и выпустят свою версию, мимолетно перекинувшись с музыкантами парой слов или просто почитав газетные вырезки, поэтому мы договорились держать проект в секрете.

И еще меня волновало — хотя неприятно признаваться в этом сейчас, — что предчувствие скорого распада группы может оказаться не просто предчувствием, и так в 1966 году думали многие. Я любил их музыку, но мир не стоял на месте, и за два года могло появиться что-то новое. Наверное, потому никто так и не решился обстоятельно писать о «Битлз». Мне не хотелось выпустить провальную книжку, которая не будет продаваться, — выйдет неловко, я же получил за нее деньги. Что касается «Выпуска 1966-го», было решено отложить эту книгу до окончания работы над историей «Битлз». Можно ведь назвать ее «Выпуск 1967-го».

7 января 1967 года, в свой тридцать первый день рождения, я начал работу с беседы с Ринго. Я решил, с ним будет проще всего. При написании биографий — по крайней мере, ныне здравствующих людей — всегда есть опасение не сработаться, не сдружиться в самом начале проекта. Мне казалось, Ринго добрый. Я, поклонник группы, таким его себе представлял.

В тот же день мне позвонили в редакцию «Санди таймс», где я по-прежнему вел «Аттикус», — книгой, как и предыдущими двумя, я планировал заниматься вечерами и по выходным. Звонила женщина со странным акцентом, сказала, что ее зовут Йоко Оно. Также сказала, что я самый известный обозреватель в Лондоне, ей так говорили, ля-ля-тополя, она хотела бы показать мой голый зад в фильме, который сейчас снимает. Кончайте издеваться, сказал я, вы вообще кто? Я подумал, меня дурачит пьяная журналистка из «Обзервера».

Нет-нет, сказала она, это очень серьезно, и перечислила другие свои фильмы — похоже, такие же дурацкие. Дала мне адрес, где велись съемки, умоляла прийти. Я сказал, что постараюсь, но не обещаю и в любом случае, если мне надо оголять зад, ей придется поговорить с моим агентом.

Но я пришел, сочтя, что эта идиотская история пригодится мне для колонки, но готовясь к тому, что все это нелепый розыгрыш. В квартирке на Парк-лейн обнаружилась целая толпа болванов — все выстроились в очередь к крутящейся сцене, как детишки перед каруселью, а Йоко снимала, как они по очереди спускают брюки. Я разговорился с весьма смущенным американцем по имени Энтони Кокс, который оказался ее мужем, — я так понял, деньги на это мероприятие дал он, поскольку у нее самой денег не было. Эдакий чистенький выпускник Лиги Плюща — не верилось, что он купился на такую чепуху. Чем дольше он объяснял, тем сильнее ее затея наливалась серьезным смыслом. В чем именно был смысл, я уже не помню.