Брак и мораль - Бертран Рассел

Подозреваю, что имеются и другие причины, менее очевидные, нежели описанные выше, и объясняющие возникновение аскетизма в Древнем мире на его закате. Бывают эпохи, когда жизнь кажется яркой, когда мужчины энергичны, когда радостей этого мирского бытия вполне достаточно для обретения полного удовлетворения. Но бывают эпохи, когда люди страдают от утомления, когда сей мир и его радости не приносят счастья, когда люди принимаются искать духовное утешение или возлагать надежды на загробную жизнь, где восполнится природная пустота посюстороннего существования. Сравним Соломона Песни Песней с Соломоном книги Экклезиаста: первый воплощает Древний мир в его расцвете, второй – в упадке. В чем тут кроется различие, я не могу определить вследствие недостатка знаний. Возможно, объяснение очень простое и чисто физиологическое – скажем, малоактивный образ жизни в городе вместо активной жизнедеятельности на свежем воздухе; или у стоиков шалила печень; или же автор книги Экклезиаста думал, что все вокруг суета сует, поскольку делал мало физических упражнений. Как бы то ни было, подобное мировосприятие, без сомнения, могло привести и привело к осуждению секса. Вероятно, причины, которые мы обозначили, наряду с другими внесли свой вклад в общую усталость, свойственную поздней античности, и этот аскетизм усталости стал одной из особенностей последней. К сожалению, христианская этика формировалась именно в этот декадентский и унылый период. Жизнелюбивые мужчины и женщины поздней античности были вынуждены как-то приноравливаться к правилам жизни болезненных, утомленных и разочарованных особ, которые напрочь утратили всякое представление о биологических ценностях и о непрерывности человеческой жизни. Но подробнее об этом мы поговорим в следующей главе.

Как пишет Вестермарк, «скорее, брак укоренен в семье, а не семья в браке». Подобный взгляд казался банальностью в дохристианские времена, но с утверждением христианства сделался важным положением, которое следовало постоянно озвучивать и доказывать. Христианство устами апостола Павла предложило обществу совершенно новый взгляд на институт брака. Согласно новой доктрине, мужчина и женщина вступают в брак не ради рождения детей, а для того, чтобы удержаться от блуда.

Мнение апостола Павла о браке изложено в Первом послании к Коринфянам с ясностью, которая не оставляет простора для иных толкований. Похоже, что коринфские христиане, как ни удивительно, практиковали отношения со своими мачехами (1 Кор. 5: 1)[23], и апостол полагал, что эту практику необходимо прекратить. Позволю себе процитировать апостола Павла (1 Кор. 7: 1–9):

А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины.

Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа.

Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу.

Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена.

Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим.

Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление.

Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе.

Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я.

Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.

Сразу бросается в глаза, что святой Павел нигде не говорит о детях; биологическая цель брака представляется ему совершенно неважной. Это вполне естественно, поскольку он считал Второе пришествие неизбежным и верил, что мир обречен вскоре погибнуть. Когда состоится Второе пришествие, людей разделят на агнцев и козлищ, и единственное, что действительно важно – оказаться среди первых. Святой Павел утверждал, что половые отношения, даже в браке, могут воспрепятствовать спасению (1 Кор. 7: 32–34)[24]. Тем не менее, спасение достижимо и для состоящих в браке, а вот прелюбодеяние является смертным грехом: нераскаявшийся блудодей всенепременно попадет в число козлищ. Помнится, мой врач однажды посоветовал мне отказаться от курения, и прибавил, что будет легче это сделать, если я буду класть под язык кислую таблетку, когда возникнет желание закурить. Именно так апостол Павел рассуждает и о браке. Он вовсе не говорит, что брак столь же приятен, как блуд, но полагает, что брак позволит слабым в вере братьям противостоять искушению; он ни словом не упоминает о том, что брак есть благо или что привязанность между мужем и женой может быть прекрасной и желательной, а также не выказывает ни малейшего интереса к семье; его заботит только блуд, и вся сексуальная этика апостола строится вокруг этого понятия. А ведь это все равно что сказать, будто единственная причина выпекания хлеба – желание помешать людям воровать пироги. Святой Павел не соизволил объяснить, в чем, по его мнению, заключена порочность блуда. Можно заподозрить, что, отвергнув Моисеевы заповеди и обретя тем самым возможность употреблять в пищу свинину, апостол все же стремится показать, что в своей морали он по-прежнему строг, как подобает ортодоксальным иудеям. Быть может, долгие столетия запрета на поедание свинины сделали последнюю для иудеев желанной не меньше блуда, а потому святому Павлу пришлось дополнительно подчеркивать аскетическую сторону своего вероучения.

Осуждение блуда как такового было новшеством для христианской религии. Ветхий Завет, наряду со сводами законов ранних цивилизаций, запрещал прелюбодеяние, но под этим подразумевалось сожительство с замужней женщиной. Это очевидно каждому, кто удосужится внимательно изучить Ветхий Завет. Например, когда Авраам отправляется в Египет с Саррой, в беседе с царем он называет Сарру своей сестрой, и царь, поверив словам, берет ту в свой гарем; когда впоследствии выясняется, что она жена Авраама, царь ужасается невольно совершенному греху и упрекает Авраама в том, что тот исказил факты[25]. Перед нами типичный обычай древности. Женщина, вступившая в половые отношения вне брака, подвергалась осуждению, а вот мужчину не осуждали, если только он не «возлегал с женой ближнего»: в этом случае его обвиняли в покушении на чужую собственность. Христианские воззрения на половые отношения вне брака как на аморальные основывались, как следует из приведенных выше слов апостола Павла, на убеждении, будто всякие сексуальные контакты, даже в браке, достойны сожаления. Это мнение, противоречащее биологическим фактам, может рассматриваться людьми здравомыслящими исключительно как нездоровое отклонение. Тот факт, что оно проникло в христианскую этику, превратил христианство в движение, тяготеющее к психическим расстройствам и ущербному мировосприятию; так было на всем протяжении существования этой религии.