Его глазами - Эллиот Рузвельт

Таково было наше участие в создании системы переброски самолетов, благодаря которой летом 1942 и 1943 гг. Англия получила много истребителей и бомбардировщиков.

К началу августа я был снова на Баффиновой земле и увязал по колено в топкой тундре, производя съемку участка для постройки воздушного порта у входа в пролив Камберленд. Неожиданно я получил по радио приказ вернуться на свою ньюфаундлендскую базу. Обычные служебные дела — решил я. На базе у озера Гэндер в мое распоряжение был предоставлен самолет «ОА-10 Грумман» с пилотом. Нам было приказано принять на борт в Сент-Джонсе в пятницу 8 августа генерала, командующего американскими войсками на Ньюфаундленде, и направиться с ним на морскую базу в Арджентии. Любопытно! Я мог только предположить, что какое-то высокое начальство желает посовещаться относительно баз, съемкой которых я занимался.

Наш генерал молча сидел на заднем сиденье маленького «Груммана», а я на месте второго пилота. Когда мы перевалили через горный хребет, у подножия которого расположена гавань Арджентии, наш пилот изумленно свистнул. Бухта была заполнена военными кораблями, причем среди них было много крупных. Мы глядели друг на друга в полном недоумении. По радио мы получили указания, к какому причалу пришвартоваться и сколько времени ждать, пока за нами пришлют катер. Тем временем мы строили догадки насчет того, по какому случаю эта флотилия крейсеров и эсминцев стоит здесь на якоре. Мы могли только предположить, что попали на какие-то маневры Атлантического флота.

Мое недоумение разрешилось через несколько минут, когда катер примчал нас к крейсеру — это была «Августа» — и, поднявшись на борт, я увидел, что позади командира крейсера стоят армейский адъютант отца бригадный генерал «папаша» Уотсон и морской адъютант вице-адмирал Вильсон Браун. Я был настолько поражен, увидев их, и так напряженно старался понять смысл происходившего, что едва не забыл то немногое из области морского этикета, чему меня научили, когда я был еще мальчиком, а отец — помощником морского министра. Уотсон осклабился, адмирал Браун помахал рукой, и я, опомнившись как раз вовремя, повернулся к корме крейсера и отдал честь американскому флагу. Через секунду «папаша» жал мне руку, говоря: «Вас хочет видеть главнокомандующий». Я ринулся вперед и увидел брата Франклина, который служил младшим лейтенантом во флоте.

— Как, и ты здесь?!

— Я сам до сих пор ничего не знал. На прошлой неделе «Мэйрант» и еще один эсминец были сняты с сопровождения караванов. Нам было приказано нести патрульную службу в составе прикрывающего отряда, который охраняет вход в гавань. Сегодня утром мне сказали, что я должен явиться к главнокомандующему на борт «Августы». — Франклин засунул палец за воротник. — Я пытался сообразить, что же я натворил ужасного, если адмирал Кинг хочет задать мне взбучку.

— Где отец?

— На носу. В каюте капитана. А как ты понимаешь все это?

— Так же, как и ты, вероятно. Какие-нибудь морские маневры?

— Проходи сюда. Надеюсь, ты захватил с собой перемену белья?

— Нет. А зачем?

— Похоже на то, что мы здесь проведем дня два — три.

Дело было в пятницу, перед вторым завтраком. Кроме рубашки, надетой под китель, со мной ничего из белья не было, а предстояло оставаться здесь до вторника. К счастью, мы с отцом носили воротнички почти одного размера. Согласитесь, что неприлично было бы присутствовать при подписании Атлантической хартии в грязной рубашке.

Перед вторым завтраком мы с Франклином заглянули на несколько минут к отцу. Едва мы успели поздороваться с ним и спросить о здоровье матери и остальных родственников, как он сказал:

— Я поручил Уотсону привезти для вас вот это, — и он подал мне аксельбанты адъютанта при главнокомандующем. — Только на несколько дней, добавил он, улыбаясь, и вручил Франклину аксельбанты морского образца.

— Ты прекрасно выглядишь, папа. Но что это такое? Рыболовная экскурсия?

Отец расхохотался:

— Так думают газеты. Они считают, что я ловлю рыбу где-то возле залива Фэнди. — Он, как ребенок, радовался тому, что ловко обманул журналистов, отправившись на президентской яхте «Потомак» в Огасту в штате Мэн. Затем он объяснил нам, в чем дело.

— Я должен встретиться здесь с Черчиллем. Он прибывает сюда завтра на «Принце Уэльском». С ним Гарри Гопкинс.

Отец откинулся назад, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет на нас его сообщение. Очевидно, впечатление было сильным. Зеркала поблизости не было, и я не мог видеть выражения своего лица, но отца оно очень развеселило.

Прежде чем продолжать свой рассказ, я хочу упомянуть о корреспондентах при Белом Доме, которых отец не взял с собою. Он сделал это потому, что, по договоренности с Черчиллем, эта первая их встреча не должна была освещаться ни репортерами, ни фотографами. Выполнив свое обязательство, отец восхищался тем, что ему удалось сбить газетчиков с толку, как восхищается двенадцатилетний мальчик, играя в полицейских и разбойников, когда ему удается ускользнуть от товарища, пытающегося «следить» за ним. Однако на следующий день Черчилль прибыл в сопровождении целой свиты журналистов, не слишком искусно загримированных под чиновников министерства информации. Это был первый, но не последний сюрприз такого рода, преподнесенный Черчиллем отцу.

Что касается рыбной ловли, то один раз отцу действительно удалось поудить. Это было за день до моего приезда. Он поймал рыбу, породу которой никто на корабле не смог определить.

— Отправьте ее в Смитсоновский институт, — сказал отец и в течение всей поездки больше не пытался заниматься рыбной ловлей.

Выбор Арджентии для первого совещания отца с Черчиллем во время войны определялся многими соображениями. Интересы безопасности требовали, чтобы встреча состоялась не в Вашингтоне; если бы она произошла там, сплетни и слухи умалили бы ценность ее возможных результатов. И отец и премьер-министр были моряками; именно как моряки они встретились в последний раз в 1919 г.; мысль о свидании в море не могла не пленить воображения обоих. Ясно было, однако, что они не могли встретиться в открытом море из-за германских подводных лодок. Где же? В какой-нибудь хорошо защищенной гавани на малонаселенном участке побережья или на острове в Атлантическом океане. Азорские острова? Поскольку они принадлежат Португалии, вопрос о них отпадал. Лично я избрал бы Бермудские острова или один из Вест-Индских островов. Даже в августе на Ньюфаундленде мрачно и холодно; большую часть времени все затянуто туманом, и солнце там редкий гость. Однако Ньюфаундленд имел и очевидные преимущества — он мало населен, поблизости было расположено много английских, канадских и американских войск, и, главное, никакое сосредоточение военных кораблей в гавани Арджентии не могло вызвать толков, так как наш флот уже создавал там базу.

Итак, я очутился в Арджентии, предвкушая несколько дней отдыха от повседневных дел.

За вторым завтраком и в холодные серые предвечерние часы мы с отцом предавались безделью в его каюте, обмениваясь семейными новостями. Некоторое время с нами провел и Франклин, рассказывая о действиях своего эсминца, сопровождавшего караваны судов до Исландии. Отец хорошо выглядел и явно наслаждался отдыхом. Он расспрашивал меня о моей работе за полярным кругом и еще больше — о поездке в Англию, о моих впечатлениях, о настроении людей, с которыми мне пришлось разговаривать, о том, какие ощущения испытываешь во время бомбардировок (мне довелось испытать их лишь в течение нескольких дней, и поэтому я вряд ли мог высказать авторитетное суждение), о том, каково мое мнение о Черчилле, с которым отец не встречался уже столько лет, и т. п. Я спросил его, какова цель предстоящего совещания.