Проводник смерти - Андрей Воронин

* * *

Когда в прихожей щелкнул отпираемый замок и загорелся свет, Муха инстинктивно метнулся к окну, зацепившись ногой за вазу с какими-то сухими цветами и чуть не опрокинул ее. Проклятый веник зашуршал, заставив его замереть на одной ноге. В прихожей наступила нехорошая тишина, и Муха понял, что погорел.

Он осторожно опустил на пол ногу, которую все еще держал на весу, и затравленно огляделся. Выключенный фонарик бесполезным грузом лежал в руке, и он бесшумно затолкал его в карман. Захламленный бумагой, какими-то черепками и корявыми пыльными скульптурами кабинет был идеальной ловушкой: здесь нельзя было ступить и шагу, чтобы за что-нибудь не зацепиться. Сумка с добычей оттягивала руку, как двухпудовая гиря, и о том, чтобы уйти через форточку, нечего было и думать.

С отстраненным холодным любопытством проанализировав свои ощущения, он отметил, что никогда еще так не пугался — даже там, в горах, нарвавшись на засаду и попав под беспощадный огонь. В этом не было ничего удивительного: тогда он был моложе, да и ситуация была совсем другая. Там он был солдатом, за спиной которого стояла огромная страна со всей ее финансовой, идеологической и военной мощью. Здесь же он выступал в роли квартирного вора, и та же страна готова была всей своей мощью обрушиться на него и раздавить в лепешку. Веселая игра неожиданно приобрела излишнюю остроту — к тому, чтобы быть раздавленным, он как-то не успел приготовиться.

Немного утешало то, что на этот раз клиентом оказалась женщина. С женщиной, в крайнем случае, несложно справиться — напугать или, если до этого дойдет, просто дать разок по физиономии, чтобы отлетела к стенке и не путалась под ногами. И — ходу.

Это если она пришла одна. А если нет? Что, если с ней мужчина?

Муха неслышно скрипнул зубами и закусил обтянутую кожаной перчаткой ладонь. Что же делать?

Женщина в прихожей позвала кота. Голос у нее заметно дрожал, но она, похоже, уже начала успокаиваться. Муха попытался поставить себя на ее место. Она слышала шорох, и только. Шорох напугал ее. Женщины, которые сломя голову бросаются навстречу опасности, бывают только в кино. Если она не откроет дверь кабинета сразу, значит, постарается уверить себя, что шорох ей просто почудился.

Хозяйка отправилась на кухню, и Муха понял, что его расчет верен. Она стала действовать так, словно ничего не слышала, а значит, дальше все пойдет по программе: покормить кота, вымыть руки, зайти, черт возьми, в туалет, переодеться… Как только она откроет воду в ванной или щелкнет задвижкой на двери туалета, можно будет спокойно выйти из кабинета и покинуть этот негостеприимный дом. И сразу же — на Петрозаводскую, к этой усатой сволочи. Расслабился, тараканья морда, подвел под монастырь… Я тебе покажу наводку, козел!

Она вернулась в прихожую, твердо стуча каблуками по паркету, и Муха, успевший за время ее отсутствия подкрасться к самой двери, услышал, как поочередно вжикнули «молнии» на ее сапогах и чуть слышно скрипнула дверца стенного шкафа, куда хозяйка повесила пальто. Эти негромкие, какие-то совсем домашние, интимные звуки, издаваемые женщиной, которая не подозревала о его присутствии, странным образом взволновали слегка одичавшего без женской ласки Муху, и он торопливо одернул себя: только этого сейчас и не хватало. На Тверской этого добра навалом, так что нет никакого смысла мараться еще и об изнасилование. Конечно, выряженные и размалеванные, метелки с Тверской не чета хозяйке этой квартиры — женщине, по всему видно, интеллигентной и утонченной, — но с его теперешними деньгами любая баба — не такая уж проблема Та, которой не нужны доллары, польстится на преподнесенные соответствующим образом розы и умный треп… и потом, думать ему сейчас следовало вовсе не об этом.

Возбуждение схлынуло, и Муха сосредоточился на своей первоочередной задаче: выбраться из квартиры.

Сейчас, когда он немного успокоился, это не казалось ему чересчур сложным: в конце концов, можно было просто выйти из кабинета, отодвинуть хозяйку в сторонку и спокойно уйти через дверь, как все нормальные люди. Но чертова баба могла завизжать, на визг могли выскочить соседи… В этом уравнении было слишком много неизвестных, и Муха решил не рисковать.

Армейская выучка помогла ему и на этот раз. Он был удивлен, насколько крепко, оказывается, засела в нем забытая, казалось бы, наука. «Вот уж, действительно: учение в молодости — резьба по камню, а в старости черчение на песке», — вспомнилась ему восточная поговорка, которую любил цитировать инструктор учебного центра, где из вчерашних школьников делали солдат. Теперь Муха был почти спокоен и предельно сосредоточен. В конце концов, ничего особенного не происходило: никто не кричал, не стрелял и не звонил в милицию, а значит, дальнейшее развитие событий целиком и полностью зависело от него.

Он стоял, прижавшись к стене, и прислушивался к доносившимся из прихожей звукам. Там опять было тихо — похоже, хозяйка стояла посреди коридора, не зная, на что решиться, а может быть, просто причесывалась.

Муха слегка поджался, как перед прыжком — похоже было на то, что чертова баба все-таки что-то слышала и не оставила своих подозрений. Он взвесил в руке сумку с добычей, держа ее за ремень, — бить женщину кулаком в лицо было как-то… неудобно, что ли. Вот если бы она свалилась от удара сумкой по затылку… Сумка была тяжелая, и Муха решил, что так тому и быть. В конце концов, главное — сбить ее с ног и освободить себе дорогу.

А там — ищи ветра в поле.

Послышались удаляющиеся шаги, и Муха вздохнул с облегчением, подумав, что хозяйка все-таки решила действовать по намеченному им плану. Однако, вопреки его ожиданиям, она направилась не в ванную, а снова на кухню. Это уже стало ему надоедать, но тут ее шаги приблизились, на секунду задержались у самой двери, а в следующее мгновение дверь резко распахнулась, закрыв распластавшегося по стене домушника, и в комнате вспыхнул свет.

Он услышал громкий вздох облегчения, а потом вошедшая в комнату женщина сказала, явно обращаясь к себе самой:

— Чертова истеричка. Старая чертова истеричка.

Она направилась к окну, приглушенно постукивая по паркету каблуками домашних туфель, и Муха осторожно выглянул из своего ненадежного укрытия, жалея, что глаза у него устроены не так, как у ракообразных, и не могут выдвигаться вперед на стебельках. Он понимал, что в его распоряжении считанные секунды — нужно было выскочить из кабинета, пока она стояла к нему спиной, захлопнуть за собой дверь и успеть выбежать на лестницу до того, как она поднимет крик, — но ноги вдруг сделались словно ватными, и Муха почувствовал, что не может сдвинуться с места, хотя адреналин гулял по всему телу холодными волнами.

Она дошла до окна, взялась рукой за нижний край распахнутой форточки, и тут Муха услышал сдавленный полувздох, полустон, вырвавшийся из ее груди. Она увидела на подоконнике его «визитную карточку», и домушник понял, что его присутствие в квартире больше не является для хозяйки секретом. Никогда прежде не испытанная паника, вызванная наполовину страхом наказания, наполовину жгучим стыдом, заволокла мозг, но она же и придала ему сил.