Мимси Покет и дети без имени - Жан-Филипп Арру-Виньо

При этих словах затылок юного государя напрягся, и Магнус резко оборвал себя. Это говорил не он, а его страх, и ему вдруг стало стыдно.

– Полковник Блиц – наш лучший офицер, – проговорил великий герцог. – Человек, которому можно полностью доверять.

После недолгой паузы он добавил:

– И потом, у меня ведь есть ты.

– Ваше величество, вы ошибаетесь на мой счёт, – воскликнул Магнус. – Я… я…

Ему надо было бы сказать: «Я самый большой трус из всех, кого когда-либо рождала земля. Падаю в обморок при виде паука и могу заорать от ужаса, нащупав собственную руку, когда в темноте ищу выключатель… Я не смогу защитить вас, ваше величество!»

Но вместо этого он выпалил:

– Я… я… Я страдаю нарколепсией! Дядя наверняка забыл вас предупредить. Это очень редкая болезнь, и она совершенно непредсказуема, ваше величество. Малейший перепад эмоций, и – пф! – я тут же засыпаю.

– Я знаю, что такое нарколепсия, Магнус, – перебил юный правитель. – Кроме того, мне известна твоя роль в уничтожении Краганмора. Неплохо для человека, который половину времени проспал! Как звали ту девочку, которая была с тобой? Подопечную твоего дяди?

– Мимси Покет, ваше величество.

– Точно, вспомнил. Мимси Покет.

На секунду это имя повисло в воздухе, и Магнуса накрыло волной тоски.

– Я бы хотел и её поблагодарить за помощь. Но она исчезла.

– Она всегда исчезает, – с досадой подтвердил Магнус.

За прошедший год он видел Мимси раз десять, не больше. А ведь ей была отведена отдельная комната в особняке Миллионов. Каждый вечер, когда шофёр привозил Магнуса из лицея, мальчик первым делом летел на второй этаж. Бросив в коридоре сумку, чтобы быстрее подняться по лестнице, он на бегу кричал гувернантке: «Она тут?»

«И тебе доброго дня, Магнус, – невозмутимо отвечала госпожа Карлсен и добавляла с недовольной гримасой: – Если ты про девицу по имени Мимси Покет, то о ней я ничего не знаю. Эта юная особа не имеет привычки сообщать о своих планах».

Запыхавшись, Магнус подбегал к гостевой комнате, распахивал дверь и обнаруживал, что спальня пуста, постель не смята, а ванная сияет безупречной чистотой.

Ничего! Мимси вернётся, но только когда ей самой этого захочется. Нельзя приручить бродячую кошку с помощью шёлковых простыней и посуды с золотой каёмочкой.

Как-то ночью он наткнулся на неё в тёмной кухне: она уплетала остатки вчерашнего ужина. А однажды утром госпожа Карлсен и её муж услышали топот крысы, бегающей по чердаку, и полезли наверх, вооружившись мётлами, но обнаружили не крысу, а Мимси, которая отрабатывала боксёрские удары на давно валявшемся там без дела портновском манекене.

Магнус сдержал улыбку, представив её в королевском вагоне. Для начала она бы составила опись всех выходов (Мимси терпеть не могла чувствовать себя взаперти), перетрогала бы все безделушки и, наконец, рухнула бы в кресло великого герцога и принялась чистить ногти длинным поварским ножом.

«Что бы о ней подумал великий герцог?» – спрашивал себя Магнус.

Самому-то ему, конечно, очень хотелось бы, чтобы она оказалась здесь. Неуловимая и своенравная, Мимси всё-таки была его другом. По правде сказать, единственным. А ему сейчас крайне не хватало человека, на которого можно положиться.

– Смотри, – вдруг произнёс великий герцог.

Магнус подошёл к окну. Снаружи уже совсем рассвело.

Вдалеке, на заснеженном холме, над железнодорожными путями, показались маленькие чёрные силуэты.

Всадники. Группа людей в странных конусообразных шляпах с широкими полями будто поджидала поезд.

– Тергисы, – тихо проговорил правитель. – Полковник Блиц был прав.

Поднять тревогу он не успел. Всадники скрылись в лесу так же внезапно, как и появились.

Мимси Покет плохо спала в эту ночь. Она стонала и металась, а потом вскочила и несколько секунд не могла сообразить, где находится.

Вскоре кошмарная реальность накрыла её с головой: Братч и все остальные исчезли. Их увезли оборотни, из лап которых ей самой чудом удалось вырваться.

Она чувствовала себя разбитой, мышцы болели так, будто её всю ночь били. Она наскоро умылась, переплела косу, зашила разорванный китель и, не задерживаясь больше ни минуты, с подвывающим от голода животом двинулась к центру Нижнего города.

Невозможно, чтобы никто ничего не видел. Оборотней было не меньше четырёх: трое, ловивших её на мосту, плюс тот, кто охранял повозку, следы которой она видела на снегу. Четверо мужчин, слишком уверенных в себе, чтобы таиться, не могли остаться незамеченными. Нужно отыскать свидетеля, напасть на след.

Она инстинктивно обошла стороной мост, где ей удалось от них сбежать.

Над Гульденбургом снова висел туман. На замёрзших каналах дрожали огни: рыбаки, укутавшись в тулупы, сидели над прорубями. Небо над болотами было серым, на горизонте его затягивал чёрный дым заводов Миллиона. Розовые проблески рассвета задержались ненадолго над Верхним городом, чтобы подчеркнуть надменность его фасадов, рисунок крыш, шпилей и островерхих колоколен, выглядывающих из-за крепостной стены.

На мгновение её охватило желание спрятаться там, наверху. Переждать в тепле и уюте особняка Миллионов, пока оборотни прочёсывают Нижний город.

Но покориться неутомимой заботе госпожи Карлсен – это выше её сил.

Чтобы она – Мимси Покет – носила платья с оборочками? Обедала в назначенное время в парадной столовой Миллионов, огромной, будто её строили для целого интерната? Чтобы она промакивала губы вышитой салфеточкой, как делают девочки из приличных семей, когда пьют чай? Тьфу! От одной только мысли об этом у неё шевелились волосы на затылке.

Но в Верхний город она не пойдёт не только поэтому. Разве могла она, спасая собственную шкуру, бросить товарищей на произвол судьбы? К тому же надо поквитаться с тем, кто своей идиотской тростью едва не лишил её уха… Только бы его найти – узнает, что бывает с теми, кто осмелился тронуть Мимси Покет!

Она прошлась по портовым кабакам. Из заводских ворот выходили ночные бригады и усаживались за барные стойки на место тех, кто только заступал на смену. В шуме голосов и жёлтом дыме на Мимси никто не обращал внимания. Все разговоры велись об одном и том же: работа тяжёлая, зарплаты мизерные, а богатеям, живущим наверху, плевать… Здесь она ничего не узнает. Кому в этой нужде есть дело до людей ещё более нищих, чем они сами?

Мимси, воспользовавшись случаем, стащила кусок хлеба, твёрдый как камень, – как раз хватит на день – и вышла обратно на морозный воздух.

Где же искать? Издалека она понаблюдала за крытым рынком – там не любили людей её сорта – потом снова пошла мимо обветшалых домов через внутренние дворы, над которыми, скрежеща, пролетали вагонетки с углём.