Информационно-семиотическая теория культуры. Введение - Ольга Николаевна Астафьева

Однако независимо от субстанциональной природы и структуры каждая система обладает набором следующих свойств:

– она способна к изменениям и развитию;

– изменение свойств элементов влечет изменение свойств системы и наоборот;

– развитие системы происходит под влиянием внутренних и внешних противоречий и выражается в изменениях структуры и свойств системы;

– и, что принципиально важно, развитие возможно только в тех системах, в которых накапливается и структурируется информация.

Многообразие систем так велико, что для их типологизации используется обширный спектр критериев. Начнем с главного – с «субстанциональной природы» системы. На основе этого критерия выделяют два типа систем:

• идеальные системы (к которым можно отнести научные теории, морально-этические учения, политические идеологии и, конечно же, культуру в ее информационно-семиотическом понимании);

• материальные системы (которые, в свою очередь, подразделяются на неорганические, органические, природные, технические, социальные и социотехнические).

При оперировании данным типологическим признаком встает вопрос о гомогенности или гетерогенности системы (что в культурологии пока далеко не всегда и в должной мере учитывается).

По уровню (и степени) сложности различают следующие типы систем:

– простые (они содержат порядка тысячи элементов), примеры: технические устройства, механизмы и машины средней сложности;

– сложные (содержат порядка миллиона элементов), примеры: астрономические системы, сложные инженерные сооружения и системы;

– сложные саморегулирующиеся (количество элементов неограниченно), к их числу относят роботов, компьютерные системы;

– сложные самоорганизующиеся и исторически развивающиеся – это природные, социальные системы и, конечно же, культура.

По характеру отношений с окружающей средой системы бывают:

• открытые;

• закрытые.

Открытые системы характерны тем, что способны обмениваться с окружающей средой (информацией, прежде всего). Очевидно, что культура относится именно к открытому типу систем.

По степени устойчивости различают два типа систем:

– равновесные (консервативные, инерционные, устойчивые, не подверженные существенным изменениям);

– неравновесные, т. е. изменчивые, подверженные воздействиям. Характер системной сложности культуры таков, что она демонстрирует как признаки равновесия (устойчивости), так и признаки изменчивости.

По характеру динамического поведения системы бывают:

• линейные;

• нелинейные.

При этом система линейна, если ее реакция на внешние воздействия прямо пропорциональна величине (масштабам, интенсивности) этого воздействия. Если же подобная зависимость отсутствует, система нелинейная, и ее поведение носит парадоксальный, трудно предсказуемый характер.

Культура по всем признакам относится к числу нелинейных систем. По характеру внутренних связей и отношений элементов системы бывают:

– иерархические (многоуровневые);

– горизонтальные (сетевые, референциальные).

При этом в системах горизонтального типа все элементы системы равнозначны: здесь нет «главных», «ведущих», «ведомых», «подчиненных», «второстепенных». Напротив, иерархические системы содержат некие главные, ведущие и «управляющие» элементы. Понятно, что культура являет собой иерархическую систему, «восходящую» к универсалиям (к наивысшим смыслам бытия человека), «направляемую» и «управляемую» ими.

Здесь впору еще раз вернуться к субстанциональной природе систем, откуда и проистекают все их прочие особенности.

Самыми сложными во всех отношениях (по структуре, набору протекающих процессов, информационной насыщенности, подверженности субъективному фактору) являются «антропо-социокультурные системы», поскольку они отличаются нелинейностью, способностью к спонтанным изменениям.

Остается лишь заметить, что для адекватного описания системы (ее строения, поведения и закономерностей) приведенный научно-лексический арсенал необходимо дополнить еще, по меньшей мере, категориями «процесс», «состояние», «самоорганизация», «эмерджентность».

Состояние – это целостная совокупность всех параметров и показателей системы в данный (фиксированный) момент времени.

Процесс – это совокупность обратимых или необратимых, последовательных во времени изменений состояния системы.

Многообразие процессов в системах практически неисчерпаемо и включает следующие типы:

– равновесные и неравновесные;

– линейные и нелинейные;

– спонтанные и управляемые;

– динамические и вероятностные;

– количественные и качественные;

– генетические и исторические;

– структурные и функциональные.

Все эти процессы в той или иной мере присущи культуре и ее феноменам, а значит, являются и должны быть предметом культурологического анализа в такой же мере, как и анализ форм, жанров, направлений развития культуры.

Самоорганизация – это переход системы под влиянием внутренних и внешних факторов от более низкого уровня порядка и организованности к более высокому уровню структурности, организованности и порядка (в предельном случае – от хаоса к порядку).

В современной науке исследованию процессов самоорганизации уделяется много внимания, успешно развивается наука – нелинейная термодинамика и междисциплинарное исследовательское направление, получившая название «синергетика» [6–7], специализирующаяся исключительно на изучении этих процессов; предпринимаются и попытки интерпретации культуры и ее процессов с позиции синергетики [8].

В этом контексте уместно отметить, что в ряду свойств и особенностей поведения системы исключительное место занимает эмерджентность – способность системы обретать принципиально новые качества при различных сочетаниях, соотношениях и вариациях составных элементов системы или изменений условий (внешних, внутренних) существования системы. При этом в социальных и социокультурных системах, понятно, особая роль принадлежит субъектному фактору [9], к чему далее мы еще не раз вернемся.

Например, морфогенез культуры, который в культурологии рассматривается, как правило, в историко-нарративном плане, требует, на наш взгляд, также и учета процессов эмерджентности, тогда перед нами может предстать иная картина значимости морфогенеза в процессах развития культуры.

Если учитывать хотя бы эти «конспективно изложенные» идеи и принципы системного подхода, очевидно, что одновариантное адекватное описание сложных систем невозможно. В этом смысле развитие различных концепций, моделей и теорий культуры вполне правомерно. Однако, речь, конечно же, не идет о санкционировании фривольной «философии авторских концепций» (чем порой увлекаются). Напротив, говорится о том, что современная методология науки требует, чтобы конкурирующие концепции познания аргументировали и доказывали свою состоятельность, опираясь, прежде всего, на признанный методологический арсенал системного подхода, синергетической теории, теории информации, а также принципа дополнительности.

В этом контексте впору обратиться к принципу дополнительности, который пока нами не затрагивался.

Смысл этого принципа состоит в том, что в реальной действительности встречаются такие сущности (феномены), репрезентация и анализ которых требуют одновременного использования взаимоисключающих понятий, не сводимых к какому-то новому, «третьему» понятию. Наиболее известный и часто приводимый пример проявления принципа дополнительности – это поведение элементарных частиц, которые одновременно ведут себя как дискретные тела с некоей массой (т. е. как корпускулы) и как волны, что в науке и научной методологии получило название «корпускулярно-волновой дуализм» [10]. Однако принцип дополнительности заявляет о себе не только в физике, но и в ряде других сфер: в биологии, психологии, когнитивистике, и, судя по всему, он применим в культурологии. Так, биологические процессы (ассимиляция, диссимиляция, пищеварение, дыхание) отчасти описываются, с одной стороны, на языке физики и химии, их строгих количественных законов, с другой – скажем, инстинкты, на языке психологии, лишенной количественных измерений и законов. Подобная ситуация имеет место и в когнитивистике, где мозговые процессы анализируются, с одной стороны, на языке и в моделях информационных и информационно-импульсных процессов (физики, физиологии, информатики, теории сетей), а с другой – в семиотических, лингвистических и психологических категориях ментальной репрезентации действительности. Все это, так или иначе (прямо или косвенно), свидетельствует о том, что и