Информационно-семиотическая теория культуры. Введение - Ольга Николаевна Астафьева

в культурологическую методологию «напрашивается» принцип дополнительности.

Как будет показано далее, основой реализации принципа дополнительности в культурологии может стать методологический конструкт «культурная форма», к чему мы еще вернемся. А пока же обратимся к реальной практике и реальным примерам воплощения системного подхода в конкретных дискурсах отечественной культурологической науки (обратимся к культуре воплощения системного подхода) вслед за автором обзорной работы по данному вопросу [11].

Ситуация здесь, мягко говоря, противоречивая. С одной стороны, трудно найти культурологический текст, где на словах культура не номинирована в качестве «системы», «сложной системы», «системной целостности». Однако, как показывает анализ, системность культуры чаще всего трактуется формально или весьма «усеченно»: все практически сводится к декларации одного из многочисленных принципов системного подхода – принципа холизма: культура есть целостное единство элементов. Но при этом, к сожалению, не затрагиваются и не анализируются главные онтологические свойства систем, в частности: тип системы и характер ее сложности, спектр противоречий (внешних и внутренних), характер соотнесенности культуры с социальным бытием и т. д. При таком «облегченном отношении» из исследовательской практики попросту выпадают базовые принципы системного подхода – принципы структурности и типа сложности, множественности описания, развития, всесторонности и относительности, коммуникативности и эмерджентности.

В итоге системный подход, как правило, сводится к комбинированию таких «элементов культуры», которые, на взгляд данного автора, являются таковыми. И как показано в уже упомянутой работе [11, с. 139–142], в культурологии бытует девять вариантов подобного «системного представления» культуры, которые отличаются друг от друга лишь комбинациями составных элементов по усмотрению автора. При этом чаще всего в роли составных (структурных) элементов выступают едва ли не произвольно задаваемые «сферы культуры», в качестве каковых выдвигаются не только «духовная» и «материальная» сферы, но также «хозяйственно-экономическая сфера», «техника», «физическая культура», «игра», институты культуры и функции культуры [11, с. 143]. А что касается вопросов о реальном типе системности культуры и механизмах ее функционирования и развития (гомогенность – гетерогенность, линейность – нелинейность, специфика иерархичности структуры, эмерджентность, рекурсивность, референциальность), характера и механизмов отношений культуры и социального бытия, они просто выпадают.

Исключением из этой ситуации, похоже, и по сей день остаются пионерские работы М.С. Кагана [12] и Э.С. Маркаряна [13], в которых в свое время были предприняты оригинальные попытки всестороннего представления системности культуры.

В частности, М.С. Каган в своих исследованиях пришел к заключению о неразрывности в культуре духовного (т. е. информационно-смыслового, психофизического) и материального, что вполне соответствует ключевой идее информационно-семиотической теории культуры о том, что все феномены культуры проявляются как единство смыслонесущей информации и ее носителей.

На фоне изложенного приходится с сожалением констатировать, что методологическая ситуация в отношении системного подхода, что ныне бытует, к исследованию культуры, увы, вызывает много вопросов.

Между тем, информационно-семиотическая концепция культуры принципиально ориентирована именно на системный подход и системную интерпретацию культуры, всех ее феноменов – в полном объеме этой методологии, поскольку она ориентирована на вскрытие взаимно детерминирующих форм активности человека: познания (когниции), общения (коммуникации) и деятельности в их целостном и взаимно дополняющем единстве, на основе которого, как мы полагаем, рождается и бытует культура. И еще – системный подход к познанию сложных и развивающихся объектов (культуры, в частности) в современной постнеклассической науке, как правило, сопровождается опорой на идеи и принципы синергетики, чему и будет посвящен следующий раздел дискурса.

Примечания

1. Юдин Э.Г. Методология: системность, деятельность. – М.: Эдиториал УРСС, 1997. – 444 с.

2. Агошкова Е.Б., Ахлибинский П.В. Эволюция понятия «система» // Вопросы философии. – 1998. – № 7. – С. 170–178.

3. Садовский В.Н. Система // Новая философская энциклопедия. Т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 552–554.

4. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Системный подход // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 869–871.

5. Агошкова Е.Б. Категория «система» в современном мышлении // Вопросы философии. – 2009. – № 4. – С. 57–72.

6. Хакен Г. Синергетика. – М.: Наука, 1985. – С. 424.

7. Князева Е.Н. Синергетика // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 861–863.

8. Каган М.С. Синергетика и культурология // Мир культуры и культурология. Вып. 1. – СПб.: РХГА, 2011. – С. 91–102.

9. Кучинов А.М. Теория морфогенеза М. Арчер // Политический вектор. – 2014. – № 2. – С. 70–91.

10. Бажанов В.А. Дополнительности принцип // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 210–212.

11. Тарасова М.В. Культура как система: основные тенденции исследования // Вестник ОМГУ. – 2011. – № 7 (126). – С. 135–142.

12. Каган М.С. Системный подход и гуманитарное знание (избранные статьи). – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1991. – 384 с.

13. Маркарян Э.С. Культура как способ социальной самоорганизации // Мир культуры и культурология. Вып. 1. – СПб.: РХГА, 2011. – С. 79–91.

1.4. Синергетический подход в культурологии: возможные горизонты познания культуры

Синергетика, как известно, будучи учением о процессах самоорганизации в системах особого типа – сложных, нелинейных, открытых, неравновесных и диссипативных (способных обмениваться со средой веществом, энергией и информацией), являет собой один из базовых элементов концептуально-методологического арсенала современной постнеклассической науки. Напомним: самоорганизацией принято называть процессы, переводящие систему в новое устойчивое состояние, характеризующееся более высокой степенью сложности и упорядоченности. Начало изучению процессов данного типа (модуса) положили немецкий физик Герман Хакен и бельгийский химик русского происхождения Илья Пригожин, выступив таким образом в роли основателей синергетики [1, 2].

Ныне синергетическая модель (парадигма) методологии научного познания фактически стала универсальной и используется активно не только в естественных науках, но и в социально-гуманитарных исследованиях. Естественно, что предпринимаются попытки интерпретации культуры и ее процессов с позиции синергетики [3], к чему мы еще не раз вернемся. А пока позволим себе еще одно замечание (несколько упрощая ситуацию). Дело в том, что с позиции синергетики любая открытая неравновесная система в своем развитии проходит два этапа, принципиально различающихся по динамическим характеристикам и структурным последствиям. Первый этап – постепенное развитие системы с принципиально предсказуемыми последствиями и результатами, второй – скачок, переводящий систему в качественно новое состояние. При этом скачок происходит в тот момент, когда система в нарастании своей неустойчивости достигает некоего предела – точки бифуркации (ветвления), за которой возможен целый веер (набор, спектр) вариантов развития данной системы. И что принципиально важно, заранее предсказать, какой из этих вариантов будет реализован, невозможно – выбор происходит случайно, непосредственно в момент скачка, определяясь тем уникальным стечением внутренних и внешних обстоятельств, которые сложились в данный момент времени в рассматриваемой системе.

И еще – после перехода через точку бифуркации система не может вернуться в прежнее (исходное) состояние и, таким образом, ее дальнейшее развитие осуществляется уже состоявшимся в момент бифуркации «выбором», а значит – предысторией системы.

Как уже подчеркивалось, в числе объектов, находящихся в фокусе синергетики, со