Вычеркнутая из жизни - Альбина Нури

Пешком поднялась на четвертый этаж: побаивалась ездить в лифте одна, после того как однажды застряла и просидела почти три часа. Гелька, разумеется, караулила возле двери.

– Ползешь? – Она звонко чмокнула подругу в щеку. Через плечо было перекинуто полотенце ядовито-салатового цвета.

На Гелькиной кухне все примерно такого оттенка, от плитки до гарнитура, даже глазам больно. Исключение сделано только для бежевого кухонного уголка и белого холодильника. Попадая на кухню к Ковалевым, неподготовленные гости поначалу теряли дар речи от оглушающей яркости, жмурились, как коты на солнцепеке, но постепенно смирялись, привыкали, а некоторым начинало нравиться.

– Как отработала? – У самой Гельки сегодня был выходной.

– Нормально, – махнула рукой Кира, заходя в квартиру.

У Ковалевых было тесновато, но все равно здорово. В двухкомнатных хоромах кроме Гельки, Сереги и Борьки проживали еще два кота – Мишка и Филя, семейная пара хомяков и черепаха Люся. В большом прямоугольном аквариуме, вяло помахивая ажурными хвостами, неспешно плавали золотые рыбки. В квартире в изобилии имелось цветов, картин, фотографий, статуэток, мягких игрушек, подсвечников.

– Давай-ка мой руки и садись ужинать, – скомандовала подруга.

Кира послушно направилась в ванную, с трудом протиснувшись мимо стоявшего в прихожей второго холодильника, не так давно купленного двухметрового гиганта. Первый холодильник, старенькая «Свияга», притулился на кухне. Выкинуть его было жалко: он все-таки еще хорошо морозил, хотя и ревел мощно.

Ковалевы так и звали парочку холодильников, словно на перекличке: первый и второй. «Мам, где огурцы?» – спрашивал Серега. Они с Гелькой после рождения Борьки обращались друг к другу «мама» и «папа». «Во втором, на верхней полке», – отвечала Геля.

На кухне все было готово к ужину. Гелька – повар от бога. Салаты, супы, запеканки, голубцы, пироги, кулебяки – любое блюдо у нее получалось исключительно вкусно.

– Все, опять смерть фигуре, – обреченно вздохнула Кира, обозревая стол, до последнего сантиметра заставленный тарелками и тарелочками. Геля, похоже, опустошила оба холодильника.

– И черт с ней, с фигурой этой! Один раз живем! – лихо сказала Гелька.

– Ты что, опять соскочила? – Кира с подозрением глянула на подругу.

– Опять. Ладно, потом сброшу, – виновато отозвалась та, пряча глаза.

Похудание было неисчерпаемой темой. Геля и Кира, барышни невысокие, с аппетитными округлостями, по нынешним худосочным стандартам именовались «склонными к полноте». Подруги постоянно держали руку на пульсе: выискивали новые диеты, упражнения, средства для похудания, читали статьи модных авторов и авторитетных диетологов. Хотя, если честно, все рекомендации можно было свести к емкой фразе Майи Плисецкой: «Не жрать!» А вот как раз вкусно поесть обе любили.

Последние две недели Гелька сидела на диете по группе крови. И благополучно забросила ее, как выяснилось. Кира старалась не есть после шести и исключить сладкое. И то и другое сегодня тоже отменялось.

На кухню выкатился улыбающийся Ковалев. Они с Сашей были ровесниками: обоим по тридцать три, но Сережа выглядел намного старше из-за внушительной лысины и объемного брюшка. «Трудовая мозоль, натертая о край стола», – любил шутить он.

– Привет, Кирюха! Я на балконе возился, не слышал, как ты пришла.

– Привет!

– Вон он, худенький мой! – вскинула половник Гелька. – Везет мужикам, да, Кир? Ешь сколько хочешь – и так хорош!

– И ты хороша, мам! Просто красотка, – еще шире улыбнулся Ковалев.

– Красотка! А сами на тощих моделек пялитесь! – Гелька подбоченилась и вытаращила глаза в притворном гневе.

– Кто пялится? Я?!

Это была вопиющая несправедливость: Серега не замечал никого, кроме жены. Смуглая, черноглазая, похожая на цыганку Геля покорила его на всю жизнь, он глядел на нее теми же влюбленными глазами, что и десять лет назад.

– Хочу – и буду есть! Потолстею так потолстею, – гнула свое Гелька, – не на фигурах женитесь, а на человеке!

Человек Гелька явно мучилась совестью за сорванную «кровную» диету. Кира усмехнулась.

– Борька! Иди ужинать! – рявкнула подруга.

– Я его уже позвал, – заметил Сережа, усаживаясь за стол, – уроки доделает и придет.

– Уроки он доделает! Скажи уж, очередной уровень пройдет.

На кухне появился Борька.

– Я не играл, – не слишком убедительно запротестовал он, – я математику делал.

– Верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу, – проворчала Гелька. – Все в сборе, можем приступать.

Поужинали славно: болтали, смеялись, перепробовали все Гелькины шедевры. Коты вертелись под ногами, хрустели и возились возле своих мисок. Потом мужчины разошлись по комнатам, а Кира с Гелей мыли посуду и разговаривали по душам.

Опомнилась Кира, когда на часах было уже почти девять.

– Время-то! Я побежала! А то завтра не встану.

Геля знала, что ночевать подруга не останется: Кира не любила спать в чужой кровати. Не засыпала, и все тут.

– Такси вызвать?

– Вызови.

Пока Гелька звонила, Кира красила губы. Машина подъехала быстро, и она вышла в прихожую, стала надевать куртку. Неожиданно спросила:

– Слушай, ты замечала у Сашки на лице родинку?

– Родинку? – Геля нахмурилась, припоминая. – Да вроде не помню никакой родинки. А ты почему спрашиваешь?

– Так, неважно. – Гельке она могла рассказать все, но тут вроде и говорить было нечего.

Кира застегнула молнию на сапогах и принялась озираться в поисках сумки.

– Подожди-ка, тут у меня фотка ваша висит. – Геля показала рукой на фотографию-магнитик на втором холодильнике. – Мелковато, конечно, но видно.

Она принялась разглядывать изображение, Кира тоже вытянула шею.

Родинки не было.

– А почему ты все-таки… – начала было Гелька, но Кира перебила:

– Забудь. Такси сейчас без меня уедет. Серега, Боря, я побежала! – крикнула она в глубь квартиры.

– Пока, теть Кира, – рассеянно отозвался из-за компьютера Борька.

Серега ничего не ответил. Он, судя по всему, был в ванной. Подруги расцеловались на прощание, и Кира бегом помчалась вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки.

– Перезвони, как доехала! – крикнула вдогонку Геля.

– Ладно!

Доехала она нормально. И сразу позвонила, как обещала. А еще позвонил из поезда Саша, и они пару минут поболтали. Засыпала Кира при желтоватом свете ночника. Оставаясь одна, никак не могла заставить себя ложиться в темноте. Оживали все детские страхи, и это была еще одна причина ненавидеть Сашкины командировки.