Поражение Федры - Лора Шепперсон

class="p1">Критяне медленно расходились.

Тесей наклонился, окунул пальцы в кровь и коснулся ими лба. Вытащил что-то из-за пояса – клубок золотистых ниток. Не знаю, как у меня при виде него не остановилось сердце. Устало опустив плечи, Тесей пошел прочь – наверное, к своему кораблю. Тем, как держался, он поразительно напоминал мне отца. Он и правда принц. В нем есть величие. Я внучка богов и сразу вижу «своих».

К этому времени в гроте не осталось никого, кроме меня. Я молча шагнула к брошенному Тесеем кровавому месиву, опустилась перед ним на колени и нежно коснулась ладонью грозного рога. Мне хотелось поплакать над ним, но нельзя было: слишком много вольностей с моей стороны. Родители вскоре примутся меня искать. И не только меня. Ведь Ариадна, выходит, не развлекалась на вечеринке.

Я сидела бы так вечно, но тут кто-то тихо кашлянул, привлекая мое внимание. Подняв взгляд, я увидела трибутку, с которой говорила вечером. Несколько мгновений я просто смотрела на нее, не понимая, что она здесь делает и не плод ли это моего воображения. Судя по ее ответному взгляду, девушка думала о том же.

– Ты вышла из лабиринта? – наконец спросила я. – Ты видела мою сестру?

– Вашу сестру, ваше высочество? Нет. Почему вы спрашиваете о ней? – Затем ее осенило: – Вы думаете, ваша сестра в лабиринте? Разве за ней не надо кого-то послать?

Ее слова озадачили меня. Сегодняшнее утро – сплошная бессмыслица. Бессмысленно все, кроме клубка золотых ниток, заткнутого за пояс Тесея. Тем не менее я ответила:

– О нет, ей в лабиринте помощь не нужна. При желании она может остаться там навсегда.

– Почему вы думаете, что она туда пошла?

Трибутка вела себя излишне фамильярно, но, возможно, тоже была обескуражена происходящим. И я снова ответила ей:

– Мне не следует это говорить.

– Из-за Тесея?

– Мне правда не следует, – повторила я, – но я никак не могла ожидать подобное. – Я погладила могучий рог, и по моему телу пробежала дрожь.

Девушка нахмурилась, но не унялась:

– Ваше высочество, другие трибуты… Мне кажется, они потерялись в лабиринте.

Ее слова удивили меня.

– Разве их никто не вывел?

Солнце уже на четверти пути к небосклону. Трибутов уже должны были вывести из лабиринта. Но их бросили там.

– Нет, ваше высочество. Они всё еще в лабиринте. Вы можете позвать кого-нибудь, кто найдет и выведет их? Можете поручить это рабу или стражнику?

– Рабу или стражнику? Какая польза от них там? Лучше я сама схожу и найду их.

– Вы, ваше высочество? – поразилась трибутка.

– Да, я. В конце концов, никто не знает этот лабиринт лучше меня. Никто, кроме Ариадны, разумеется. Но ее здесь нет. Ох, Ариадна, что же ты наделала…

Было уже безразлично, что незнакомая девушка подумает обо мне. Я коснулась губами широкого лба перед собой и шепнула несколько слов богам. Погладила рога – символ Крита и всего, связанного с ним, – и попросила богов покарать убийцу, а меня сделать тому свидетельницей. Пока этого хватит. Позже я сотворю надлежащие возлияния. Сейчас же нужно вывести бедных афинян из лабиринта. Большинство их едва вышли из детского возраста. Должно быть, они до смерти напуганы. Я направилась ко входу в лабиринт. Обернулась к трибутке:

– Ты идешь?

– А что еще мне делать? – пробормотала она.

– Тогда нам кое-что понадобится. Подожди здесь.

Я поднялась в свою комнату и взяла для девушки старый пеплос и хлеб, оставленный мне на завтрак. Мне кусок в горло не полезет. Еще я зажгла факел: мне он не нужен, но трибутам с ним будет спокойнее. Вернувшись в лабиринт, отдала трибутке пеплос и хлеб. Она так вцепилась в них, что я устыдилась. Наверное, она всю ночь голодала.

Пока мы шли по лабиринту, чтобы унять страх девушки, я показывала ей разные, так хорошо мне знакомые отличительные черты подземных коридоров. Свет факела танцевал на потолке. Я никогда раньше тут никого не водила, и при других обстоятельствах мне бы это, возможно, доставило удовольствие.

Один за другим трибуты появлялись из теней, беспомощные и ошалевшие, точно неожиданно вылетевшая на свет моль. Пробормотав тихие слова благодарности, они дальше почти не разговаривали.

– Люди не осознают, что лабиринт не хаотичное сооружение, – бездумно сказала я после того, как мы нашли последнего трибута.

– А в чем разница? – не поняла девушка.

– В том, что к центру лабиринта ведет лишь один путь, а не множество. Если не терять здесь разум, то не заблудишься.

– И где этот центр? Можно его увидеть?

– Я… Я не поведу вас туда. – При мысли о том, что именно привело к нашей спонтанной прогулке по лабиринту, меня переполнила печаль. – Во всяком случае сегодня. К тому же, думаю, трибуты предпочтут пищу и ванну.

За спиной послышались смешки. Полагаю, ванны им никто не предоставит, но я и так уже сделала для них все, что могла.

Вскоре мы вышли из лабиринта в грот. Нас никто не ждал, но останки Минотавра унесли. Как и все остальное в Кносском дворце, безупречный пол вновь сиял чистотой. Я указала трибутам, в какую сторону идти к кораблю, а сама направилась в свою комнату. Мне необходимо было поспать перед тем, как встречусь с родителями и расскажу им о клубке золотых ниток, которого не найти теперь в нашей с Ариадной комнате.

Ксентиппа

После тихого ухода принцессы я рассказала землякам о случившемся. Внешне казалось, что мы все сообща, но подозреваю, что в душе я была не единственной, кто предпочел бы, чтобы Тесей оставил свой комплекс спасителя при себе.

Забытые и покинутые критянами, мы группой бродили по Кносскому дворцу. Куда бы мы ни шли, везде царило напряжение, люди прятались по углам и шушукались за колоннами. Мы столкнулись с Китосом, и он одарил меня гневным взглядом.

– Могла бы и предупредить меня. Откуда вообще этот Тесей взялся? У царя Эгея не было сыновей.

– Теперь есть, – устало ответила я. Минос сказал, что слышал о новоявленном принце, но эта новость явно не просочилась в ряды стражников. – Эгей зачал его от крестьянки сорок лет назад. Он оставил ей свои меч и плащ, наказав прислать принца в Афины, чтобы тот заявил свое право на первородство.

Китос вздернул бровь.

– Он сорок лет добирался до Афин?

– Видимо, да. Тут можно где-нибудь поесть? Большинство из нас не ели со вчерашнего дня.

Афинянин взглянул на вставших за мной гуськом трибутов.

– По идее, я должен сопроводить вас на берег, к кораблю принца Тесея. Одному богу известно, сколько народу сегодня утром посоветовало мне проваливать вместе с вами. И это те, кого я считал друзьями!

Я промолчала. Он вздохнул.

– Идем. Можно взять еду в караулке.

Благодарные, мы пошли за ним в просторное помещение для стражи – такое же, как и в любом другом месте. С длинными скамьями у грубых столов, перекрикивающимися мужчинами и снующими с тарелками женщинами. Я съела свою долю вместе с остальными, не упомянув, что уже перекусила.

– Как по-твоему, почему Тесей объявился сейчас? – спросил Китос. Он не покидал нас: то ли предпочитал наше общество, то ли свои не хотели с ним сидеть.

– Только это останется между нами, хорошо? – Я дочиста вытерла миску куском хлеба. – Эгей стар, и другого наследника у него нет. Царство можно прибрать к рукам.

– Да, но… – Китос замолчал, возможно, подбирая слова, чтобы не показаться грубым: – Это же Афины. Худое царство-то. Во дворце полное беззаконие. Крестьяне не платят взносов. Знаешь, почему Эгей продолжал отсылать сюда трибутов? Потому что Минос за них платил.

Я этого не знала, но почему-то не удивилась. А вот Тесей, интересно, в курсе?

– Ты прав, но… – Мне вспомнился холод серых глаз принца. – Подозреваю, у Тесея большие планы на Афины.

Китос откинул голову и громко захохотал.

– Большие планы на Афины? Ну удачи ему.

– Ты собираешься возвращаться? – поинтересовалась я, уже зная ответ.

– Нет. Возвращаться к царю, продавшему меня, точно я раб или вещь? К родителям, у которых восемь детей младше меня и которые вряд ли помнят мое имя? Жениться