Лютая охота - Бернар Миньер

Он выдержал паузу, чтобы дать им переварить информацию.

– Как вам известно, выпуск этого года несколько запоздал из-за эпидемии. Благодаря высоким баллам лейтенант мог рассчитывать на более… гм… престижное распределение, но он выбрал Тулузу. Полагаю, вы окажете ему наилучший прием.

Он повернулся к молодому полицейскому.

– Вы поступаете в распоряжение майора Серваса, лейтенант, согласно вашему пожеланию.

Шабрийяк вышел, а Сервас удивленно уставился на новичка. С каких это пор выпускник Школы полиции, даже с отличными оценками, мог выбирать себе место службы? В знак приветствия лейтенант вместо рукопожатия кивнул всем головой.

– Я много слышал о вас, майор, – сказал он. – В Школе у нас был один преподаватель, слегка нонконформист, единственный, кто позволял себе иногда съезжать с катушек. Он часто приводил нам в пример ваши расследования, после занятий и в узком кругу…

– Полагаю, примеры касались не только академической стороны дела.

Похоже, Кац улыбнулся под маской, во всяком случае, глаза его смеялись.

– Не только. Но его интересовал именно этот аспект – стремление выйти за рамки традиций, ваш новый взгляд на вещи, ваш… радикальный нонконформизм… Оттого он вас и приводил в пример. На вашем примере он учил нас ставить под сомнение старые схемы, идти намного дальше очевидного. Разумеется, учил очень осторожно, не афишируя.

– М-м-м, – промычал Сервас, хорошо знавший, насколько далеки от реальности курсы, которые преподаются в Школе полиции.

Он бросил быстрый взгляд на Самиру: та смотрела на новенького оценивающим взглядом. Сервас догадался, что в том, что касается внешности, Самира выставила ему хорошую отметку. Атлетически сложенный лейтенант выглядел прекрасно, по крайней мере, та его часть, что была видна. Но Сервас был уверен, что под маской скрывается симпатичная физиономия.

– Я попросился в Тулузу, потому что вырос в этих местах, – пояснил парень, – но у меня была еще и… тайная надежда работать с вами…

Сервас удивился:

– Да кто же сейчас, в две тысячи двадцатом, хочет быть полицейским? А из тех, кто хочет, кто же станет ишачить на Уголовную полицию? Работы невпроворот, судебные процедуры сложны до крайности, куча сверхурочных, а результат минимальный. Тебя могут вызвать в любое время суток, ты жертвуешь личной жизнью, распечатываешь горы бумажек… Сегодня выпускников Школы полиции все это мало привлекает…

Он взглянул на Каца:

– И все же вы, с вашими-то оценками, проситесь в Уголовную полицию…

– Я уже говорил, майор, что в Школе полиции вы – настоящая легенда. Работа с вами – все равно что сбывшаяся мечта. Я чувствую, как у меня подскакивает уровень серотонина, – прибавил он.

Сервас поднял бровь.

– Уровень чего?

– Серотонина. Вам известно, что химические показатели мозга существенно отличаются у омаров-победителей и у омаров-побежденных? В случае победы уровень серотонина резко возрастает, а уровень октопамина резко падает. А в случае поражения все происходит наоборот. Высокий уровень октопамина делает омаров подавленными и пугливыми, а высокий уровень серотонина снимает напряжение, и они обретают уверенность в себе и былую шустрость.

– Вот черт, – пробормотала Самира за спиной у новичка, но достаточно громко, чтобы ее услышали.

Кац обернулся и оглядел ее с головы до ног с тем изумлением, которое франко-китайская марокканка обычно вызывала при первом знакомстве. Большинство людей старались скрыть свое изумление, но только не Кац. Кац был омаром-победителем, и в нем клокотал серотонин…

– Пойду, пожалуй, поищу туалет! – с энтузиазмом произнес он, направляясь к двери.

Когда блондин вышел, Самира посмотрела на Серваса, потом на Венсана:

– Омары?.. Это он серьезно? Блин, ну и классный подарочек! К тому же он похож на нацика…

Сервас нахмурился.

– А что я такого сказала? Я же не говорю, что он нацик, я говорю – похож…

В лучах хирургической лампы тело вовсе не отбрасывало тени. Каждая анатомическая деталь, каждая пора кожи, каждая складочка были видны так ясно и четко, как какой-нибудь лунный кратер в солнечном свете. Было 17:30. Весь день они перераспределяли между собой задания и передавали текущие дела в ожидании звонка от судмедэксперта.

Вдруг в громкоговорителе взвыли первые ноты какой-то дикой, напыщенной музыки, на фоне хоров и отдаленно звучащего женского голоса. Рафаэль Кац и офицер жандармерии застыли на месте.

– Вот ведь дьявол! – сказал молодой лейтенант.

Он даже дыхание затаил.

– «Затмение» «Пинк Флойд», – прибавил он. – Версия Ханса Циммера для фильма «Дюна»… Это… Умереть и не встать!

В следующую секунду в дверном проеме показалось красивое лицо, обрамленное гагатовой шевелюрой, и в прозекторскую торжественно, как римская весталка, несущая священный огонь, вошла Фатия Джеллали. Она двигалась в ярком свете вместе с музыкой, и от этого даже у Серваса по телу побежали мурашки. Она подняла глаза на сильно побледневшего Каца.

– Первое вскрытие? – спросила она молодого следователя, выключив музыку.

Кац кивнул. Доктор Джеллали посмотрела на Серваса:

– Мартен, если бы я тебя не знала, я решила бы, что это розыгрыш.

«Так это и есть розыгрыш», – подумал он. Он знал, что музыка произведет нужное впечатление. Такая мизансцена не лучшего пошиба была единственной причудой доктора Джеллали. Несомненно, таким способом она готовилась и концентрировалась, как боксер перед выходом на ринг. Ему было известно, что Кац уже присутствовал при вскрытии в Школе полиции, но сидя в амфитеатре, то есть далеко от тела и от неприятных запахов.

– Отпечатки… – сказал он.

– Скоро будут, – отозвалась она.

Доктор Джеллали вытащила из ящика стола прозрачные пакетики и осторожно начала обрабатывать щеточкой ногти убитого, потом приступила к взятию материала для анализа ДНК с подушечек пальцев. Прежде чем снять отпечатки, она запечатала каждую пробу. Когда отпечатки были сняты, она передала ярлычки с отпечатками своему ассистенту, высокому молчаливому бородачу, и тот, не говоря ни слова, направился к стоящему на циновке компьютеру.

После этого она включила магнитофон.

– Мы начинаем внешний осмотр тела. Рост метр восемьдесят два, вес шестьдесят девять килограммов, очень худощавый, цвет кожи от темного до очень темного, врожденных физических недостатков нет, татуировок не наблюдается, но имеются… да, имеются множественные раны и порезы на руках, ногах и груди…

Она описала все раны и порезы один за другим, все их обмерила и подождала, пока присутствующий здесь фотограф из отдела судебной идентификации запечатлеет их во всех ракурсах.