Идеальный вариант - Лариса Райт

Но удар, однако, смягчился тем, что заявление на выдачу полиса оформили без всяких проблем и СНИЛСов, выдали временную бумажку, действующую «ого! Аж до тридцатого сентября», и мирно отпустили восвояси.

– А старые полисы надо менять? – не забыла уточнить Аня.

– Как хотите, – равнодушно пожала плечами сотрудница страховой компании.

– Вы мне скажите, как надо.

– Кто ж его знает? – Такое же меланхоличное пожатие плеч. – Сегодня говорят: «Не надо», а завтра по-другому скажут.

«Это точно», – мысленно согласилась девушка.

– Придете полис забирать, можете и остальные поменять, – посоветовала женщина. – Если, конечно, решите.

Решение можно было отложить, по крайней мере, до тридцатого сентября. К тому же и со СНИЛСом все оказалось не настолько ужасно, как обрисовала незнакомка. На следующий день в районном отделении Пенсионного фонда, куда пришлось ехать оформлять заявление на получение материнского капитала, девушка обнаружила объявление, из которого следовало, что заветные СНИЛСы можно получить в округе аж по четырем адресам. Немного, конечно, но все-таки не один на всю Москву. Уже что-то. Кстати, в Пенсионном фонде был туалет. Даже с туалетной бумагой. Хорошо, что был. Плохо, что это вызвало удивление.

Удивляться наступившей осенью предстояло еще много чему. На классном собрании у Манечки объявили список мероприятий на год, и Аня поняла, что одно это может похоронить все существующие планы на личную жизнь: «Битва хоров» на новогоднем вечере, театральный фестиваль, соревнования по аэробике, конкурс чтецов, олимпиада «Академия» и еще спортивная олимпиада, приуроченная к Сочи-2014. И так как дочь была активной, хотела участвовать везде и во всем, что, безусловно, достойно похвалы, мать могла только догадываться, что ждет впереди. Во-первых, ей, как пишущей мамочке, предлагалось найти или написать удобоваримый сценарий для театрального представления, во-вторых, Манечка хотела, чтобы класс непременно исполнял выбранную ею песню, и требовала найти нечто оригинальное, новогоднее, но неизбитое. В-третьих, она собиралась побеждать среди чтецов, а потому интонацию каждого задаваемого наизусть стихотворения приходилось оттачивать битый час. И все это с Манечкиными гримасами, слезами и Аниным отнюдь не педагогическим криком. В-четвертых, старшенькая с подругой объявили учительнице по физкультуре, что умеют кататься на коньках и к школьной олимпиаде будут ставить танец. Для постановки, естественно, требовалось обеспечить девочек льдом, что вменялось в обязанности родителям. Кроме того, класс был озабочен созданием собственного проекта о своем национальном составе. Детей разделили на группы по несколько человек и каждой выдали задание. Идея замечательная, никто не спорил. Их надо и образовывать, и учить работать совместно. Только вот обеспечение всего снова свалилось на головы родителям.

С этой точки зрения жизнь в Советском Союзе вспоминалась только с ностальгией: сам гуляешь практически с пеленок, сам договариваешься и встречаешься с одноклассниками и вообще не особо грузишь родителей школьной жизнью. Анин горячо любимый папа в школе был два раза: провожал ее в первый класс и пришел на выпускной вечер. Мама, конечно, исправно ходила на собрания, но в общественной жизни класса участия не принимала. Один раз принесла с работы костюм «Книги для чтения», и на этом, пожалуй, список внеурочной работы можно завершить. Конечно, если девочка просила помощи с домашним заданием, всегда помогали. Но просила не часто. А сделанные уроки никогда не проверяли, считали, что ребенок должен сам учиться и развивать в себе чувство ответственности. Аня старалась тем же методом действовать с Манечкой, и вполне удавалось, хотя в школе настоятельно советовали регулярно проверять домашнюю работу. Мать откровенно халтурила, да и дочь не выказывала желания просить проверять то, с чем справлялась сама. Вполне хватало материнского раздражения от медленно заучиваемых стихов, пропущенных глаголов в английских предложениях и буквы «а» в слове «ночлег» в диктанте. В общем, и без уроков количество родительского участия в жизни школы на Анин, возможно неверный, взгляд оставляло желать меньшего.

Было чему удивляться помимо школы. В танцевальной студии, с которой Манечка прошлой весной съездила на конкурс в Украину, где девочки завоевали бронзовую медаль, теперь решили не почивать на лаврах, а бежать впереди планеты всей, заявляя о себе везде, где только нужно, и посещая все конкурсы, концерты и фестивали, какие можно. Кроме того, решили ставить сразу четыре новых танца и на майские везти самый удачный на конкурс в Ригу. Решения эти включали пошив костюмов, организацию поездки и еще много разных мелочей, не связанных с процессом собственно творчества. Аня, к стыду своему (видимо, сказывалась наследственность и природная лень), общественную деятельность терпеть не могла. Потому, откуда могла, самоустранилась, благо можно было прикрыться маленьким ребенком, и никто слова не сказал. Но, конечно, ограждать Манечку от участия в концертах и конкурсах не могла и не хотела. А потому почти каждые выходные – либо репетиции, либо выступления, и ничего не поделаешь. Вот тебе и выходные. Но в детей надо вкладывать. В противном случае никогда не дождешься дивидендов.

В музыкальной школе все было спокойнее. Так, концерты ко Дню матери и на Новый год. А еще какая-то сценка по музыкальной литературе, к которой непременно надо было найти костюм петуха. Манечка благородно объявила:

– Мам, я могу отказаться.

Но и та в благородстве не уступала:

– Не надо.

Разрываясь между желаниями дочери и собственными возможностями, об ожидающем полисе Аня вспомнила аккурат тридцатого сентября, когда срок временно выданной бумажки заканчивался. В чудом выкроенные полтора часа драгоценного времени она отправилась в поликлинику. Картина, открывшаяся взору, сначала ни капли не испугала. Да, небольшой тамбур забит битком, да, невозможно угадать, где первый и последний. Но Ане не было до этого никакого дела. Она гордо произнесла:

– Я на получение.

Гонор быстро остудила женщина с давно вышедшим из моды начесом на голове, спросившая:

– Ну, и что?

Аня забеспокоилась, беспомощно вглядываясь в толпу:

– То есть как что? Получать кто последний?

– Общая очередь, женщина! – одернул седенький старичок.

– Как общая? Да вы что? Почему?

– Что же нам, всех получающих вперед пропускать? – подбоченилась тетка с начесом.

– Умная нашлась! Получать она! – поддержала ее еще одна неприятная дама.

– Стой, как все стоят, и не возмущайся! – бросил какой-то наглый молодой парень.

Аня, что было совсем ей не свойственно, огрызнулась:

– Вам самим охота по два раза стоять?

– А что? И постоим.

– Надо так надо.

– Не развалимся.

– Ну и стойте! – И громко хлопнула дверью.

Такое количество народа никак не могло позволить получить вожделенную карточку за отведенное на это мероприятие время. Кроме того, за минуты, проведенные в помещении, Аня успела разглядеть объявление на двери кабинета. Там огромными и совсем не обнадеживающими буквами было написано: «Обмен старых полисов на новые обязателен. Действие старых полисов обязательного медицинского страхования будет погашено». Было очевидно: стоять в дурацкой очереди придется в третий раз. Но где же выкроить время на второй?