Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон

– Белл, дурашка, вот вы где! – восклицает он, одновременно хватая меня за руку и хлопая по спине, сжимает в тисках дружеских объятий.

Он напряженно вглядывается в меня, щурит зеленые глаза, не понимая, почему я его не узнаю.

– Да вы и правда ничего не помните, – говорит он, косясь на Даниеля. – Вот счастливчик. Пойдем в бар, познакомлю вас с похмельем.

– Быстро же по Блэкхиту новости расходятся, – замечаю я.

– Скука – дорожка накатанная, – отвечает он. – Меня зовут Майкл Хардкасл. Мы с вами давние приятели, но теперь, наверное, лучше называть нас новыми знакомцами.

В его словах нет ни капли разочарования. Наоборот, ситуация его забавляет. Впрочем, даже при первой встрече очевидно, что Майкла Хардкасла забавляет почти все.

– Вчера за ужином Майкл был вашим соседом по столу, – говорит Даниель, который сменил Майкла у граммофона. – Может быть, вы поэтому и решили удариться головой, да посильнее.

– Белл, ну подыграйте же ему. Мы ждем не дождемся, что в один прекрасный день он все-таки вымучит из себя шутку, – говорит Майкл.

В беседе возникает пауза, которую должна заполнить моя реплика, и ее отсутствие нарушает ритм разговора. Впервые за сегодняшнее утро мне хочется вернуться к прежней жизни. Мне недостает знакомства с этими людьми. Недостает дружеской близости. Мое огорчение отражается на лицах собеседников, нас разделяет ров неловкого молчания. Надеясь вернуть хотя бы малую толику былого доверия, я закатываю рукав, демонстрирую перевязанную руку, замечаю, что кровь уже просочилась сквозь бинты.

– Лучше бы я и впрямь головой ударился, – говорю я. – Доктор Дикки считает, что ночью на меня напали.

– Не может быть! – восклицает Даниель.

– Это все из-за той проклятой записки, – говорит Майкл.

– Вы о чем, Хардкасл? – Даниель удивленно приподнимает брови. – Вам что-то известно? Почему вы сразу не сказали?

– Так ведь и говорить нечего, – смущенно отвечает Майкл, ковыряя ковровый ворс носком туфли. – Когда мы распивали пятую бутылку, служанка принесла какую-то записку. Белл сразу вскочил, извинился и начал вспоминать, как обращаться с дверями. – Он пристыженно смотрит на меня. – Я хотел пойти с вами, но вы заявили, что пойдете один. Я решил, что у вас свидание, поэтому не стал настаивать. И после этого я вот только сейчас вас увидел.

– А что было в записке? – спрашиваю я.

– Понятия не имею, старина. Я ее не читал.

– А вы помните, как выглядела служанка? Может быть, Белл упоминал имя Анна? – спрашивает Даниель.

Майкл пожимает плечами, воспоминание скользит по лицу.

– Анна? Нет, не слышал. А служанка… – Он надувает щеки, шумно выдыхает. – Черное платье, белый передник. Вот и все. Да ну вас! Кольридж, вы же знаете, тут служанок немерено, всех лиц не упомнишь.

Он беспомощно глядит на нас. Даниель разочарованно качает головой:

– Не волнуйтесь, старина, мы во всем разберемся. – Он похлопывает меня по плечу. – И я даже знаю, как именно.

Он кивает на карту имения, висящую в раме на стене. Великолепный архитектурный эскиз, пожелтевший, с обтрепанными краями и в потеках воды, изображает особняк и его окрестности. Оказывается, Блэкхит – огромное имение; у западного крыла особняка находится фамильное кладбище, а у восточного крыла – конюшня; к озеру спускается тропка, а на берегу стоит лодочный домик. Все остальное – лес, который упрямо рассекает подъездная аллея, точнее, дорога, проложенная к деревне. Судя по виду из окон второго этажа, мы здесь одни в чаще.

Меня прошибает холодный пот.

Предполагалось, что я исчезну в зеленом просторе, как Анна сегодня утром. Я ищу свою могилу.

Даниель замечает мое волнение, косится на меня.

– Уединенные места, – шепчет он, вытряхивая сигарету из серебряного портсигара. Прихватывает ее губами, роется по карманам в поисках зажигалки.

– Отец перевез нас сюда, когда рухнула его политическая карьера. – Майкл подносит зажигалку к сигарете Даниеля и закуривает сам. – Решил заделаться сельским сквайром. Разумеется, ничего хорошего из этого не вышло.

Я вопросительно приподнимаю бровь.

– Моего брата убил один из наших лесников, некий Чарли Карвер, – спокойно поясняет Майкл, будто зачитывает результаты скачек.

Я прихожу в ужас оттого, что совершенно не помню об этой жуткой истории, торопливо бормочу какие-то извинения:

– Простите… простите, какой кошмар…

– А, дело давнее, – нетерпеливо обрывает меня Майкл. – Это случилось девятнадцать лет назад. Мне тогда было всего пять. Если честно, я почти ничего не помню.

– В отличие от скандальных газет, – добавляет Даниель. – Карвер и его приятель упились в дым, поймали Томаса у озера. Начали топить, потом прикончили ножом. Семилетнего ребенка. На шум прибежал Тед Стэнуин, отогнал их выстрелами из ружья, но Томаса уже было не спасти.

– Стэнуин? – переспрашиваю я, стараясь не выказать изумления. – Этот грубиян в гостиной?

– Вслух его лучше так не называть, – предупреждает Даниель.

– Старина Стэнуин на хорошем счету у моих родителей, – добавляет Майкл. – Он был простым егерем, но за попытку спасения Томаса отец пожаловал ему одну из наших плантаций в Африке, и теперь этот проходимец разбогател.

– А что стало с убийцами?

– Карвера отправили на виселицу, – говорит Даниель, стряхивая пепел на ковер. – Нож нашли в подполе его дома вместе с десятком бутылок ворованного бренди. А соучастника так и не поймали. Стэнуин утверждает, что подбил его выстрелом из ружья, но в местную больницу никто не обращался, а Карвер сообщника не выдал. В тот уик-энд лорд и леди Хардкасл давали званый прием, так что вполне возможно, что сообщником был кто-то из гостей, однако все в один голос отрицают знакомство с Карвером.

– Да, славно все обставили, – ровным голосом произносит Майкл, с лицом мрачнее туч за окнами.

– Значит, сообщник все еще на свободе? – спрашиваю я.

По спине ползет холодок. Убийство девятнадцатилетней давности – и убийство сегодня утром. Вряд ли это совпадение.

– Непонятно, чем занимается полиция, – говорит Даниель и умолкает.

Я перевожу взгляд на Майкла, который пристально смотрит в гостиную. Мало-помалу гости переходят в вестибюль, не прерывая разговоров. Даже в кабинете слышен рой назойливых, оскорбительных замечаний обо всех и вся, от запустения в особняке до пьянства лорда Хардкасла и холодной спеси Эвелины Хардкасл. Бедный Майкл, как он выдерживает все эти неприкрытые насмешки над семьей, да еще и в родном доме?!

– Ну, сейчас не время обсуждать древнюю историю, – нарушает молчание Даниель. – Я расспросил всех об Анне. Увы, ничего хорошего сообщить не могу.

– Ее никто не знает?