Юрьев день - Андрей Величко

Зато Николай от предполагаемых размеров шара был в восторге, и я, вспомнив, что вообще-то целью всей этой возни является произведение впечатления именно на него, предложил:

– Наверно, лучше немного побольше. Там же внизу еще должна висеть какая-то печка для подогрева воздуха, и шару потребуется поднять не только себя, но и ее тоже.

Уже в конце нашей первой встречи я понял, что дипломатическое искусство в число талантов Дмитрия Ивановича если и входит, то в гомеопатических дозах. Прощаясь, он долго объяснял отцу, сколь поразительно ему видеть такое влечение к наукам в столь юных сыновьях наследника престола. Причем из тех речей нетрудно было сделать вывод – прояви подобные таланты дети из семьи какого-нибудь профессора, он бы так не удивился. Хорошо хоть, что проницательность отца находилась примерно на одном уровне с дипломатичностью Дмитрия Ивановича. В общем, к моей радости, никто не заметил явной двусмысленности ситуации.

На составление проекта шара ушел почти месяц. Причем у Менделеева он явно был готов сразу, но Дмитрий Иванович не пожалел сил и времени, дабы убедить нас с Николаем в том, что мы тоже участвуем в творческом процессе. И действительно, под конец Ники понимал назначение уже почти всех элементов конструкции. А вот я – нет! Хоть убей, но мне было решительно непонятно – какого лешего шар диаметром всего два с мелочью метра делать каркасным, как будто это дирижабль в сто раз больших размеров? Причем каркас этот должен быть деформируемым, дабы имелась возможность вытащить шар через все двери на улицу. Объяснение у меня было только одно – Менделеев задумался именно о дирижабле, причем, скорее всего, полужестком, а подвернувшуюся эпопею с шаром использует для прикидочного моделирования.

Эх, если бы я знал, к чему довольно скоро приведет моя авантюра с постройкой шара! Хотя, впрочем, даже если бы и знал, то все равно не факт, что повел бы себя иначе.

Первый запуск воздушного шара состоялся в январе семьдесят четвертого года. Летательный аппарат под восторженный визг Николая поднялся, причем довольно неуверенно, натянул нитку, коей был привязан к кусту на площадке за дворцом, повисел на высоте метров двадцати минут десять и плавно опустился, когда кончился спирт в горелке, принесенной нам Менделеевым. После чего маман заявила, что подобные представления чуть ли не в центре Питера могут вызвать ненужное возбуждение публики, неуместное для семьи цесаревича. И что если мы собираемся вновь запускать свое изделие, то это следует производить в каком-то более уединенном месте.

Надо сказать, что опасения великой княгини в какой-то мере оправдались. Нет, насколько я был в курсе, никто ее осуждать за странности детей не стал, но про единственный полет шара быстро узнал сам император Александр Второй. И лично явился в Аничков дворец посмотреть на своих столь оригинально развлекающихся внуков и на продукт их творчества. Хорошо хоть он предупредил о своем визите за день, и я, хоть времени было катастрофически мало, постарался использовать его максимально эффективно. То есть заставил Николая почти наизусть выучить краткую речь, которую ему предстояло произнести перед дедом. Попытки брата увильнуть и свалить все на меня я отмел, заявив, что он старший – и, значит, главный. А я, как младший брат, могу только по мере сил ему помогать, но ни в коем случае не должен лезть на первые роли.

Так что когда его величество зашел в комнату, где в углу скромно лежал наш шар, и попросил рассказать, образно говоря, как мы дошли до такой жизни, вперед выступил Николай. И почти без ошибок отбарабанил все то, что я старательно ему вдалбливал весь предыдущий вечер да еще повторил сегодняшним утром. Как я и надеялся, брат меня не посрамил. Он уверенно озвучил диаметр, объем, вес и подъемную силу шара, рассказал про внутренний силовой каркас и ненагруженную обшивку, а под конец поделился предположениями о том, какова может быть грузоподъемность шара и высота, на которую он сможет подняться, не будучи привязан ниткой к кусту. В общем, он наглядно доказал, что хорошая память может быть у любого ребенка, а не только у того, который в прошлой жизни сумел дожить до пенсии.

Отец смотрел на своего отпрыска с нескрываемой гордостью. На его лице при желании можно было прочитать мысль: «Надо же, я-то думал, что ты у нас дурак, а на самом деле вон оно как!» Зато два остальных слушателя – маман и дед – являли собой безусловные примеры эпического охренения. Я даже не сразу определил, кто был поражен больше, но к концу выступления брата пришел к выводу, что это все-таки Мария Федоровна. Она смотрела на своего старшего сына так, как будто перед ней стоял инопланетянин. А император уставился на внука с тем выражением лица, с каким, наверное, взирал бы на внезапно заговорившую любимую собаку.

Николай тем временем закончил озвучивать вызубренный текст, но почему-то решил, что сольное выступление прекращать рано. И заявил:

– Все это придумал мой брат Алик, он очень умный.

Хорошо хоть догадался не уточнить, что именно он подразумевал под словами «все это». Наверняка ведь имел в виду не проект шара, который был все-таки куда больше менделеевским, чем моим, а речь, заученную с моей подачи.

– Браво, юноша, – очнулся от столбняка император, – я рад, что у меня растет столь способный внук. А ты можешь показать мне, как летает ваш шар?

– Не могу! – решительно заявил Николай. – Маман нам это запретила.

– Почему? – не понял император.

Брат молчал, и я видел, что он полностью исчерпал душевные силы сначала произнесением речи, почти сплошь состоявшей из незнакомых слов, а потом жалобой деду на мать. Ники надо было спасать, и я, мысленно чертыхнувшись, встрял в беседу:

– Потому что повышенное внимание зевак, коих немало в городе, может отрицательно сказаться на…

Тут я чуть не выдал слово «репутации» без всяких заминок, но вовремя спохватился и произнес его более соответствующим возрасту способом.

– На ре… попу… тации нашей семьи!

И только потом сообразил, что «отрицательно» тоже не мешало бы озвучить подобным образом. Впрочем, хрен с ним – пусть близкие потихоньку привыкают, что у Алика обширный словарный запас.

Дед глянул на меня с веселым изумлением. Ей-богу, он явно собирался сказать что-то вроде «надо же, еще один», но сдержался и подтвердил:

– Совершенно правильное решение. Однако в моей загородной резиденции, в Гатчине, есть места, где чужих глаз не бывает, и я приглашаю всех вас на днях отдохнуть там. И шар с собой можете захватить. Николай, ты что, не согласен?

– Ой, конечно, нет! – очнулся Ники. – То есть да! То есть очень большое спасибо за приглашение, мы обязательно приедем!

И наконец замолк, сообразив, что отвечать согласием на предложение ему пока не по чину.

– И ты тоже, хранитель «репопутации»? – это дед спросил уже у меня. И, не дожидаясь ответа, обернулся к матери:

– Минни, я поражен, сколь хорошо образованны и воспитаны ваши дети. Они у вас все такие?