Дело шокированных наследников - Эрл Стенли Гарднер

– И все же вы не взвесили пакетики?

– Нет.

– Если суд не против, я предлагаю взвесить их сейчас, –сказал Мейсон.

– С какой целью? – поинтересовался судья Алберт.

– Если весы покажут, – объяснил адвокат, – что сейчас этидве вещи, без пакетиков, весят сорок шесть фунтов, тогда это будет определяющимдоказательством, что кто-то подбросил пакетики в чемодан после того, какобвиняемая сдала вещи в багаж.

– Полагаю, что я могу принять такое объяснение, – решилсудья Алберт. – Объявляю перерыв на десять минут. Судебный пристав принесет взал суда какие-нибудь весы, и мы взвесим эти два чемодана.

– Совсем не обязательно, что это прояснит дело, –запротестовал Кезуэлл. – Мы знаем, что чемоданы весили сорок шесть фунтов,только со слов обвиняемой. Тогда она была отпущена под залог. Мы не знаем, чтобыло изъято из чемоданов.

– Разве они не были под надзором полиции? – спросил судьяАлберт.

– Были, но ей разрешалось приходить и брать из чемодановодежду.

– Она приходила и брала что-нибудь из чемоданов?

– Я не знаю, ваша честь.

– Если вы не знаете, брала ли она что-либо из чемоданов, товы не можете знать, не подложил ли кто-нибудь что-то в чемоданы, – резкопроговорил судья Алберт. – Суд удаляется на перерыв, а сюда принесут весы.

Мейсон неторопливо направился к телефонной будке, позвонил вГлавное полицейское управление, в комнату для журналистов, и сообщил:

– Через десять минут в зале суда ожидается интересноепредставление. Судья Алберт собирается взвешивать доказательство.

– Он всегда взвешивает доказательства? – оживленнопоинтересовался один из журналистов.

– Не таким образом, – пояснил Мейсон. – Он собираетсявзвешивать его на обычных весах.

– Что?!

– Именно так. Через десять минут, на обычных весах. Вамлучше поторопиться. Может оказаться что-то интересное для вас.

– Номер комнаты? – спросил журналист.

Мейсон ответил.

– Мы придем, – пообещал журналист. – Если возможно, задержитенемного эту процедуру.

– Не могу, – отозвался Мейсон. – Как только появятся весы,судья опять откроет заседание суда. Он полагает, что ему хватит на это десятиминут, я тоже так думаю. Судебный пристав пошел за весами. – И он повесилтрубку.

Мейсон, стоя за спиной Вирджинии Бакстер, сказал:

– Я делаю ставку на то, что вы говорите правду. Но еслилжете, то вас ждут страдания.

– Я не лгу, мистер Мейсон.

Мейсон пояснил:

– После вашего ареста на первой полосе газеты появилась вашавпечатляющая фотография с рассказом, что бывшая секретарша юриста заняласьконтрабандной перевозкой наркотиков. А заметка о снятии с вас вины напредварительном слушании займет всего строк пять-шесть где-нибудь в серединегазеты. Их мало кто заметит.

Я же стараюсь, чтобы это превратилось в столь поразительноедействие, которое будет достойно грандиозного сообщения в печати. Если выговорите правду, то таким образом мы восстановим ваше честное имя: все, кточитал о вас первую статью и помнит ее содержание, прочтут новую и запомнят, чтовы оправданы. Но если вы лжете, это испытание причинит вам боль.

– Мистер Мейсон, я говорю вам чистую правду. Почему наконеця захотела торговать наркотиками или каким бы то ни было образом ввязаться вэто дело?

Мейсон усмехнулся:

– Как правило, я не задаю себе подобных вопросов. Простоговорю: «Эта девушка моя клиентка, и в любом случае она должна быть права. Покрайней мере, я собираюсь действовать исходя из этой посылки».

Судебный пристав и два его помощника вкатили в зал суда весовуюплатформу, взятую из тюрьмы, на которой взвешивали заключенных во время ихрегистрации. Судебный пристав исчез в судейской комнате, чтобы доложить судьеАлберту, что его задание выполнено.

Двустворчатые двери зала суда распахнулись, и в зал вошлишестеро журналистов, сопровождаемые фотографами. Один из журналистов подошел кМейсону:

– Не подойдете ли вы и ваша клиентка к весам, чтобысфотографироваться?

– Я – нет, – отказался Мейсон, – а моя клиентка подойдет.Но, думаю, вам придется подождать, пока не закончится заседание суда, а тогда,может быть, вам повезет, и вы сделаете снимок судьи Алберта.

– Почему вы не хотите фотографироваться?

– Это было бы не этично, – ответил Мейсон.

Лицо репортера вспыхнуло от злобы.

– Ох уж эта ассоциация адвокатов! – воскликнул он. –Назначаете комиссии, стараетесь наладить связи с общественностью, а потомпытаетесь скрыться за фальшивым фасадом профессиональной этики юриста. Когдавы, юристы, запомните, что общественные связи означают просто совместныедействия и предоставление возможности читателям заглянуть через ваше плечо,увидеть, что вы делаете? Каждый раз, когда юристы слишком надуты или слишкомбоятся раскрыть свою деятельность, они теряют связь с общественностью.

Мейсон опять усмехнулся:

– Успокойтесь, приятель. Я не возражаю, чтобы вы заглянуличерез мое плечо. Я только не желаю, чтобы вы нацеливали фотоаппарат мне в лицои слепили меня вспышкой. Думаю, что это была бы дешевая реклама. Мне на неенаплевать. Однако что касается этой истории, объясните, почему, черт побери, выдумаете, что у меня возникнут неприятности?

Сердитый журналист посмотрел на адвоката, его лицосмягчилось, он улыбнулся.

– Думаю, в этом вы правы, – ответил он. – Судья на самомделе собирается взвешивать доказательство?

– Будет взвешивать материальное доказательство, – уточнилМейсон.

– Черт возьми! Вот так история! – воскликнул журналист в тотмомент, когда открылась дверь в судейскую комнату и судебный пристав объявил:

– Всем встать!

Присутствующие встали. Судья Алберт вошел в зал суда, судовольствием заметив, что полупустой до перерыва зал теперь заполнен до отказаслужащими учреждений, газетными репортерами и фотографами.

– «Народ против Вирджинии Бакстер», – возвестил он. – Кзаседанию готовы?

– Готовы, ваша честь, – отозвался Кезуэлл.

– Защита готова, – объявил Мейсон.

Детектив Джек Эндрюс был на свидетельском месте, адоказательство готово к взвешиванию.

– Весы на месте, мистер судебный пристав?