Моя жизнь в руинах - Карина Хэлли

– Никаких проблем, – ответил я, ощущая прилив волнения. Я не отрывал взгляда от документов, которые он держал в руке.

– К слову, как себя чувствует твой отец? – спросил доктор, присаживаясь за стол.

Я закашлял (всегда кашляю, когда нервничаю).

– Не думаю, что ему лучше. Послезавтра поеду к нему.

– Понятно. Мое предложение в силе, если он все же решит приехать на лечение в Дублин. Рак простаты – это не приговор. Есть врачи, которые могли бы ему помочь. Есть новые экспериментальные методы лечения, которые дают положительные результаты.

– Я скажу ему, – ответил я. Едва начав наблюдаться у этого доктора, я упомянул о том, что моему отцу недавно поставили диагноз «рак простаты». А поскольку мой отец когда-то играл в регби за команду «Манстер», его знали многие, а некоторые до сих пор им интересовались. Я рассказал бабушке о предложении доктора, но у меня есть ощущение, что отец отказался от этого предложения. Похоже, ни он, ни бабушка вплоть до сегодняшнего дня не считали, что дела обстоят так плохо.

– Но ты сюда пришел не за тем, чтобы мы обсуждали здоровье твоего отца, – сказал доктор, отложив документы в сторону и пристроив руки на столе. – Можешь мне еще раз рассказать, что произошло в тот день, когда ты упал? Ты говорил про нарушение зрения, и еще о том, что не увидел, как к тебе подбежал тот парень.

Я ненавижу, когда мне напоминают о том, как я облажался тогда на поле, но ничего не поделаешь.

– Да. Я искал место, чтобы дать пас, и вдруг в моих глазах все расплылось, все задвоилось, как будто я был немного под градусом. Не сильно пьяный, а так, слегка. И потом в меня влетел этот парень, я упал и ударился головой.

– А раньше у тебя были похожие проблемы со зрением? – спросил он.

Я покачал головой.

– Проблемы с глазами? Нет. Никогда. У меня всегда было отличное зрение. От этого зависит моя роль в команде.

– А как сейчас?

– Все отлично. Первые несколько дней после сотрясения у меня были небольшие проблемы, но потом прошло. Я чувствую себя на все сто, если не считать редких слабых головокружений по утрам, когда просыпаюсь, и иногда меня немного трясет. Думаю, я уже готов вернуться на поле.

– Это хорошо, – ответил он и натянуто улыбнулся. – Если нам повезет, то ты сможешь вернуться на поле. Не знаю пока, в качестве кого, и точно не могу сказать когда.

Я вздохнул. Я чувствовал себя поверженным. Не знаю почему, но я ожидал, что он просто даст мне заключение о том, что я полностью здоров, и разрешит вернуться к игре. Идиотская надежда, которая, похоже, не оправдалась.

– Знаю, что расстроил тебя, Подриг, – продолжил доктор. – Но твое сотрясение оказалось довольно серьезным. Было бы большой ошибкой разрешить тебе вернуться в игру, пока ты полностью не поправишься.

– Но разве результаты МРТ не подтвердили, что со мной все в порядке? – Я жестом указал на документы на его столе. – Вы же для этого его провели? Чтобы убедиться, что опухоли нет, и чтобы решить, что мне делать дальше.

Доктор снова натянуто улыбнулся и принялся постукивать пальцами по столу.

– Дело в том, Подриг, что твое сотрясение прошло.

– О, – ответил я, выпрямляя спину. – И почему вы сразу мне этого не сказали?

– Потому что речь сейчас идет не о нем.

– А о чем? – растерялся я.

Он облизнул губы.

– У меня есть некоторые подозрения. Некоторые опасения, которые требуют дополнительного обследования. Думаю, нам нужно провести еще одно МРТ, чтобы более тщательно все изучить.

В груди у меня похолодело.

– Что именно вы хотите изучить более тщательно?

Напряженная улыбка исчезла с лица доктора, перед тем как он дал мне ответ.

Валери

– Все это было огромной ошибкой, – бормотала я, крепко зажмурив глаза.

Внезапно повозку бросило влево, и я головой ударилась об Энджи.

– Это классное приключение! – громко закричала Сандра.

– Ты считаешь приключением эту невыносимую тряску? – простонала я.

– Ты сама говорила о том, что на Новый год загадала говорить «да» любым авантюрам, – сказала Энджи. – Я рискнула предположить, что твое решение распространяется и на подобные поездки.

Говоря это, она имела в виду то, что после экскурсии в пивоварни Гиннесса, расположенные здесь, в Дублине, мы решили прокатиться в повозке, запряженной лошадьми, по району Тэмпл-Бар, где собирались встретить Новый год. Я просто не предполагала, что повозка окажется такой крошечной, лошади будут мчаться так быстро, а с неба на нас будет сыпаться снег, из-за чего повозку будет заносить на каждом повороте.

– По правде говоря, я рассчитываю на то, что Валери в течение ближайших нескольких дней не изменит своего решения и все еще будет говорить «да» всему новому, – сказала Сандра и захихикала в тот момент, когда нашу повозку занесло на очередном повороте, да так, что мы чуть не врезались в проезжающий мимо автомобиль. Мы трое завалились друг на друга так, словно катались на американских горках. После перелета спина ужасно болела, но я терпеливо сносила эту боль.

– С какого момента начинается отсчет моего решения? – Нужно было прояснить ситуацию.

– Вообще-то я думаю, что отсчет пошел в тот момент, когда ты решила поехать с нами. Ты что, уже жалеешь? – спросила Энджи, завизжав, оттого что лошади резко остановились.

Мы втроем с облегчением расхохотались и, пошатываясь, выбрались из повозки. Мы изрядно выпили «Гиннесса», поэтому долго распинались перед мрачным извозчиком в благодарностях за то, что не угробил нас, а я еще решила воспользоваться моментом и проверить, все ли в порядке с лошадью, после чего щедро отсыпала извозчику чаевых для лошади, хотя оставлять чаевые здесь не принято. Я попросила извозчика на все деньги накупить лошади яблок, но не была уверена в том, что он разобрал мои слова.

Последние двадцать четыре часа оказались одним большим сумасшествием, таким же, как эта поездка в повозке. Мне не посчастливилось забронировать место в самолете рядом с сестрами, но мне хотя бы удалось забронировать место в одном самолете с ними. Конечно, я могла бы опечалиться, оттого что пришлось сидеть в хвосте, тогда как мои сестрички проспали весь полет, развалившись в роскошных креслах первого класса, где пассажирам предлагается бесплатное шампанское, но, сказать правду, не это меня расстраивало.

Расстраивало то, что мне не удалось заснуть ни на секунду, и вовсе не оттого, что рядом со мной сидел маленький ребенок, который проплакал весь полет.

Мне было очень страшно. Все, что сказала Сандра, было правдой. Я постоянно всего боюсь. Может быть, мне нужно было признать ее правоту и не ввязываться в эту авантюру?