Навсегда в его сердце - Джулия Джеймс

двойные двери, и девушка услышала, как кто-то резко выкрикнул по-гречески какое-то слово, вероятно, «войдите».

Слуга открыл дверь, и Розали вошла. Ее сердце колотилось, как отбойный молоток.

Мужчина, который, вероятнее всего, был ее отцом, сидел за массивным письменным столом, комната была уставлена книжными шкафами от пола до потолка, на полу лежал дорогой ковер. Все здесь было дорогим и респектабельным. Но ее глаза были устремлены только на отца.

Розали подошла к столу, ожидая, что он встанет и обнимет, порадуется, что обрел дочь.

Но мужчина за столом этого не сделал - просто откинулся на спинку кресла, рассматривая ее.

- Итак, - объявил «кириос Кустакис», - ты здесь. - Его взгляд был похож на буравчик. Неожиданно он сделал жест рукой: - Повернись.

Розали округлила глаза. Почему этот господин так странно ведет себя?

- Я сказал, повернись!

Голос отца с сильным акцентом стал резким, будто ему не понравилось, что она не подчинилась приказу молниеносно.

Розали нахмурилась:

- Зачем?

В его глазах вспыхнуло недовольство.

- Потому что я велю тебе это сделать!

- Вы мне велите? - В ее голосе звучало удивление.

Глаза кириоса Кустакиса снова вспыхнули. Серо-зеленые, как у нее, успела отметить Розали.

Он снова заговорил:

- Если ты хочешь получить то, что я могу тебе дать, будешь делать то, что я скажу! И по твоему дорогому наряду я вижу, что ты действительно хочешь новых возможностей. Так что в твоих интересах делать то, что я велю! - Он откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы. - Теперь понимаешь ситуацию?

Розали покачала головой. Нет, она не понимала ситуацию, совершенно не понимала. Это был ее отец, и он разговаривал с ней так, будто она была его служанкой, а не найденной дочерью!

Острая боль пронзила ее сердце. Но она понимала, что отчасти отец прав: она пошла и накупила дизайнерской одежды, как только поняла, что может это сделать.

- Я… мне очень жаль… - проговорила Розали срывающимся от волнения и обиды голосом. - Я купила новую одежду, чтобы выглядеть хорошо для нашего знакомства. Не для того, чтобы быстрее потратить ваши деньги…

Выражение лица отца изменилось.

- Послушай, если хочешь доставить мне удовольствие, просто делай то, что я скажу. Повернись!

Розали с трудом преодолела оцепенение и сделала то, что он велел. Когда она покрутилась вокруг оси, отец кивнул, выражение его лица стало менее резким.

- Так-то лучше.

Его глаза оценивающе остановились на ее лице, руки все еще были сцеплены.

- У тебя мои глаза, а остальное ты взяла от матери. Я почти ничего о ней не помню.

- Она помнила тебя! - воскликнула Розали. - Мама рассказала мне все, что могла.

В глазах отца появился циничный огонек.

- Да и знать особо нечего.

Розали нахмурилась. Она ощущала боль внутри потому, что это было неправильно, не так, как должно было быть…

- Но как вы узнали обо мне? Мама сказала, что пыталась связаться с вами, написав в строительную компанию, но вы, наверное, уже уехали из страны. Она так и не получила ответа. Ее письмо, наверное, не дошло до вас…

- Конечно, дошло!

У Розали вырвался вздох, и она уставилась на сидящего напротив мужчину.

На его лице появилось нетерпеливое выражение.

- Я всегда знал о твоем существовании.

Розали изумленно смотрела на него. На сердце словно лег огромный камень.

- Вы всегда это знали? И не связались с ней?

- А почему я должен был?

- Почему? Да потому, что я ваша дочь!

Он усмехнулся, и Розали была потрясена, увидев это, была потрясена всем происходящим…

- А мне что за дело? Какой у меня мог быть интерес к твоей глупой мамаше или к тебе? - Его лицо напряглось, на нем появилось выражение гневного неудовольствия. - До сих пор от тебя не было никакой пользы. Поэтому я и послал за тобой.

Эмоции бушевали в душе Розали, сильные, злые, болезненные.

- Вы знали обо мне - и не сделали ничего? Ничем не помогли, зная, как больна моя мать? Серо-зеленые глаза, так ужасно похожие на ее собственные, снова вспыхнули.

- Она была дурой, я же сказал! Беспомощной и слабоумной! Государство о вас заботилось, она получила квартиру, пособие на ребенка… Зачем мне было тратить на вас деньги?

Резкие слова о матери ударили ее словно пощечина. Протест поднялся в ней, она обвела рукой роскошную комнату его особняка.

- Вы богач! А мы были так ужасно бедны! Мама не могла работать, а я не могла получить достойное образование, потому что за ней нужен был уход…

Ставрос с силой ударил по поверхности стола:

- Молчи и не лей слезы! Мои деньги принадлежат мне, и я делаю с ними то, что захочу! - Его лицо окаменело. - Если хочешь получить хоть цент, измени свое отношение, моя девочка!

У Розали перехватило дыхание. Она не его девочка! И никогда ею не была! Этот человек знал о ней, но ему было все равно…

Жгучая и едкая, как кислота, обида наполнила сердце. Мысли проносились в мозгу, цепляли шипами, причиняли боль.

Сквозь туман слез, застилающий глаза, она увидела, что отец встал и обошел стол. На мгновение она испытала последнюю вспышку надежды, ей показалось, что отец все-таки заключит ее в любящие объятия после всех этих лет разлуки.

Но он просто взял ее за локоть и подвел к паре кресел у кофейного столика.

- Садись, - велел он и тяжело опустился в кресло.

Ноги Розали внезапно ослабли, она послушно села рядом.

Отец кивнул.

- Теперь, когда в голове у тебя поубавилось сентиментального мусора, выслушай меня. - Тяжелый взгляд Ставроса остановился на ней. - Не думай, что выйдешь отсюда ни с чем, - заверил отец, теперь в его голосе не было резкости. - Это действительно твой счастливый день! Можешь покупать одежду, на которую ты так жадно набросилась! Можешь жить в праздной роскоши! Покупай и бери все, что захочешь!

Розали хотела возразить, но Ставрос опередил ее:

- Скажи мне, - выражение его глаз изменилось, - что ты думаешь о нашем красавце Александросе, а?

Розали моргнула: почему этот отец - не отец произносит имя человека, которого послал за ней?

- Да, наш красивый и ох какой знатный Александрос Лакарис так хотел найти тебя и привезти в Афины! - Сквозь веселье в его голосе слышалась жестокая усмешка. - Он так