Супернова - Марисса Мейер

было красиво, если бы не одна деталь: бабочки не шевелились. Ни одного взмаха крылышек. Ни единого подергивания усиков. И, хотя невозможно было узнать, так ли это, у Новы возникло стойкое ощущение, будто все их крохотные выпуклые глазки устремлены на нее.

– Она следует за мной с тех пор, как мы нашли Аса, – сказала Руби. – Только в Штаб со мной не пошла, а так…

Она не сводила с бабочек встревоженного взгляда.

– Кто-нибудь связался с ее отцом, дал ему знать? – спросил Адриан.

– Я обсудила это с Гром-птицей, – сказала Руби, – и она обещала послать к нему кого-нибудь, чтобы сообщить, что Данна в порядке… более-менее. Я-то думала, что ей стоило бы полететь домой, но, возможно, она боится, что тогда отец еще сильнее встревожится?

– А может, Данне не хочется оставаться в стороне от нашего захватывающего детективного расследования? – предположил Оскар. – Она ведь все равно член отряда, пусть и в виде роя, правда же?

– Разумеется, – кивнул Адриан. – Данна вывела нас на Аса Анархию. Вполне возможно, что она еще каким-то образом сможет внести вклад…

– Почему… – Нова замолчала, прочистила горло и решилась, наконец, войти в комнату. – Почему она не трансформируется в человека?

– Мы предполагаем, что у нее не получается по какой-то причине, – объяснил Адриан. – Для превращения ей нужно, чтобы все бабочки собрались вместе. Если хоть одна отсутствует… не умрет, нет, а окажется в западне или слишком далеко, тогда остальные могут застрять в этой форме.

– Чего я никак не могу понять, – заговорила Руби, поигрывая браслетом на запястье, – так это почему бы ей не отвести нас к той пропавшей бабочке… или бабочкам, если их несколько. Ну, типа, так же, как она отвела нас к Асу?

Оскар пожал плечами.

– Может, она сама не знает, где та бабочка.

– Но они же все общаются друг с другом, даже в такой форме, – возразил Адриан. – Знаете, коллективный разум, как у улья. Ей должно быть известно, куда делись остальные.

Нова неловко присела рядом с Руби, вспоминая тот вечер, когда Данна выследила их с Анархистами в катакомбах. Они поймали ее, набросив наволочку, пересадили в стеклянную банку и теперь держали в плену в доме Новы.

Бабочка не видела, куда ее отнесли. Судя по всему, она до сих пор не понимала, где находится, потому и не могла призвать остальных.

И все же Нове казалось, что она чувствовала исходящее от окружавших ее насекомых отвращение, настолько сильное, что волоски на предплечьях поднялись дыбом.

Данна, конечно, не могла поговорить с остальными, однако она знала правду. Ей была известна тайна Новы.

И рано или поздно она сможет дать знать об этом другим членам отряда – это был лишь вопрос времени.

– Я рад, что она все равно здесь, – сказал Адриан. Он помолчал, внимательно изучая рой. – Я рад, что ты здесь, – поправил он себя, потому что было невежливо говорить о ней в третьем лице, будто ее здесь не было. Правда, Нова вовсе не была уверена, что в этой форме Данна слышит и понимает их.

– Мы найдем способ помочь Данне. И поймем, как она узнала об убежище Аса Анархии, – Скетч побарабанил пальцами по бедру. – Я ничего не знаю наверняка, но подозреваю, что… если мы найдем Кошмар и Анархистов, то, возможно, выясним и как помочь Данне.

– Стоп, стоп, стоп, – Оскар вскинул руку. – Чувствую, что речь пойдет о том, чтобы взяться за реальное дело, но прежде чем мы приступим… – пошарив за спиной, Оскар вытащил на свет старую жестяную коробку в форме сердца. – Я принес пирожные!

Сняв крышку, он первым делом предложил жестянку Руби. Нове с ее места было видно, что выпечка домашняя. У некоторых пирожных подгорели края, серединки других были липкими и непропеченными. Все это великолепие было уложено на пергаментную бумагу.

– Спасибо, Оскар, – сказала Руби, выбирая пирожное. Она взяла его и задумалась. – А что это за…

– Лимонно-кокосово-песочное печенье с начинкой из белого шоколада, – сказал Оскар, и его уши стали пунцовыми. – Да. Вот именно.

Руби уставилась на него.

– Такие же… печет моя мама… это мои любимые!

– Ага, знаю, – Оскар неловко откашлялся и протянул жестянку Нове. – Я, э-э… звонил твоей маме насчет рецепта.

Нова, которой кусок не лез в горло, от выпечки отказалась, зато Адриан взял сразу три штуки. Руби не сводила взгляда с Оскара, не донеся пирожное до рта. Он, наоборот, стараясь не встречаться с ней взглядом, захлопнул крышку жестянки и кивнул Адриану. Ему явно было не по себе и хотелось поскорее сменить тему после самого вопиющего признания в любви, даже обожании, какое только приходилось видеть Нове.

– Ладно, вернемся к делу. Здорово! Давайте так и сделаем. С чего начнем?

Адриан сунул в рот пирожное и подошел к стоящей в стороне белой доске. Отодвинув ее от стены, он развернул ее к ребятам.

У Новы оборвалось сердце.

Перед ними оказалась пробковая доска, увешанная заметками, схемами и уликами. Центр доски занимала карта Гатлона, на которой были обведены кружками места, где видели Кошмар. Те здания, где они столкнулись со Стражем во время парада.

Космополис-парк с заброшенной комнатой смеха. Штаб Отступников. Несколько разных входов в туннели метро. Библиотека на Кловен-Кросс тоже была отмечена, рядом висели стикеры с именами Детонатор и Библиотекаря. И, наконец, собор – рядом с ним была приколота недавняя газетная статья о поимке Аса Анархии.

Была там и нечеткая фотография, на которой Кошмар сбрасывала Кукловода со своего воздушного шара. Ее лицо было обведено красным кружком, от которого была проведена линия к Штабу и еще одна – к Космополис-парку.

Рядом с линией Адриан написал большими буквами: МАСКА НА ЛИЦЕ?

Еще одна линия соединяла Штаб с домом Адриана. АМУЛЕТ ЖИЗНИ??? – было нацарапано над ней.

Еще одна линия: от парада до библиотеки. ОРУЖИЕ? И приписка в скобках: (снайпер).

Следующая линия, от Штаба до собора. ШЛЕМ АСА АНАРХИИ?

Сбоку от карты на доске была целая серия беспорядочных заметок и рассуждений.

Почему на нее не действуют Агент N и Макс? Амулет жизни??? Но откуда она о нем знает? Как она его ЗАПОЛУЧИЛА?

Как она достала шлем из хромового ящика?

Откуда она узнала, что шлем не уничтожен? / И где он хранился?

Доступ к Агенту N?

Бомбы с Агентом N – туманные снаряды Фаталии!

От каждого вопроса линии вели к Штабу Отступников.

Нова тяжело перевела дыхание. Кожу покалывало, ноги подрагивали от желания немедленно броситься к двери. Все это сильно смахивало на западню – но никто даже не смотрел в ее сторону.