Такеши Китано. Автобиография - Такеши Китано

Несмотря на всю неопределенность, я поступил в Университет Мэйдзи, на факультет машиностроения. Мама была счастлива, она гордилась моим высшим образованием. Мне же учёба давалась довольно легко. Я умудрялся добиваться хороших результатов, хотя почти совсем не учился, а к экзаменам если и готовился, то только в последний момент.

В конце 1960-х — начале 1970-х годов умами владела война во Вьетнаме. Я же много времени проводил в Канде, районе книжных магазинов, своеобразном Латинском квартале Токио. Эти годы резко отличались от послевоенного периода. В Японии начался расцвет духа, познание искусства. Я был просто очарован поп-артом, Энди Уорхолом, чувственностью Мэрилин Монро. Её лицо, шарм, сексуальность явились подлинным откровением. Для меня открытие этих символов Америки стало настоящим потрясением.

Любовь на баррикадах

В те годы в страну хлынул поток иностранных студентов, в основном из Соединённых Штатов и Франции. Вокруг меня собирались псевдоинтеллектуалы, увлечённые немецкой и французской философией, любители великих теоретиков, среди которых особенно ценились Маркс и Ленин. Нет, я никогда не читал Маркса, а уж тем более Ленина и французских экзистенциалистов. Пришло время демонстраций и протестов против американо-японского договора (его ещё называли Анпо) о совместной безопасности между США и Японией. В Токио Университет Мэйдзи был одним из оплотов студенческого сопротивления. Вокруг меня мятежники проповедовали создание для студентов «свободной зоны» в токийском Латинском квартале, в Джинбочо, около Очаномидзу. Студенты протестовали против предполагаемого повышения стоимости обучения, забрасывали сухими комьями грязи стражей правопорядка, которые отвечали им ударами дубинок. Это было забавно, но долго так продолжаться не могло. Слишком сильно было социальное расслоение между студентами. Некоторые так яростно критиковали социально-экономическое положение Японии лишь потому, что сами были слишком бедны.

У меня сразу же возникло желание примкнуть к движению несогласных, но совсем не по. тем причинам, по которым вы подумали. Мои мотивы были далеки как от интеллектуальных соображений, так и от политики. На самом деле я думал, что, если удастся влиться в ряды протестантов, мне будет куда легче знакомиться с девушками... Я не придерживался какой-либо идеологии, обрести которую было проще, вращаясь в кругу интеллектуалов или став членом какого-нибудь движения. В университетском городке существовало несколько сект, но я не только не чувствовал с ними ни малейшей связи, но и с трудом мог отличить одну от другой. В конце концов я примкнул к «революции» 1968 года только потому, что ходили слухи, что там, за баррикадами, можно свободно предаваться любви. Поверьте мне, не было лучшего аргумента, чтобы привлечь молодёжь! Мне казалось, что если уж все говорят, то что-то в этом есть, поэтому я часто оказывался неподалёку от баррикад. На деле же вместо девушек приходилось иметь дело со стражами правопорядка. Однажды я собрал каски манифестантов трёх основных радикальных группировок и положил их около моей двери. Я думал, что домовладелец больше не осмелится прийти и требовать с меня квартирную плату. Но вместо него нагрянул полицейский. Он хотел меня допросить, припугнув парой крепких слов. В подобной ситуации начинаешь понимать, на что похожа политика, ощущаешь себя по-настоящему мыслящим человеком.

В те годы я был юным мятежником. Во мне не было ни капли конформизма. Моя душа рвалась в бой, я был готов пойти на всё ради цели. Я ненавидел проигрывать и приходить вторым, что помешало мне закончить учебу. В любой конфликтной ситуации я не мог уступить, признать себя побеждённым. Я был настоящим балбесом!

Чтобы заработать немного денег, я брался за любую халтуру. К примеру, работал в аэропорту Ханэда, в нескольких километрах от Токио, убирался в самолётах индонезийской авиакомпании «Гаруда». Как только последний пассажир покидал салон, я и другие, не менее подозрительные типы забирались внутрь и принимались за работу. Что это была за работа, я даже не буду рассказывать. Между рядами и под креслами валялись сладости, печенье, книги, порножурналы, одежда, технические новинки, которые уборщики спешили загнать в районе Синдзюку. Порой таможенники пытались схватить одного из нашей банды. Вот видите, я мечтал пойти работать на завод «Хонда», но в глубине души был редким бездельником.

«Редкий бездельник...» Именно так, по крайней мере во французской версии, говорил главный якудза фильма «Куклы», десятой полнометражной картины режиссёра. В особенно тяжёлые годы Такеши Китано работал сразу в нескольких местах. Он продавал мебель в Саитаме и на севере Токио, какое-то время даже был водителем такси.

На обочине

Думаю, что мог бы и, наверное, должен был, как и мои сокурсники, нормально учиться в течение долгих лет. Возможно, у меня были бы неплохие результаты, но в конце я осознал, что мой темперамент несовместим с серьёзной и долгой учёбой. Большинство токийских университетов были дестабилизированы произошедшими в конце 1960-х годов событиями. Самая большая неразбериха творилась в университетских городках. Уверен, моих баллов хватило бы, чтобы продолжить учебу. Правда, иногда всё-таки нужно было появляться на занятиях, что у меня получалось далеко не всегда.

Мама заранее оплатила учёбу, но, естественно, этого было недостаточно. Мне всегда не хватало денег на развлечения и книги... Кроме того, я не был столь серьёзен, как мои однокурсники, которые ещё до сдачи диплома старались найти работу. Я отчётливо ощущал себя на обочине жизни, покинутым всеми. Денег не было. На занятия я не ходил, потому что университет был закрыт из-за волнения студентов. Мне было смертельно скучно. Постепенно я понял, что больше в университете мне делать нечего.

На тот момент я жил в квартале Синдзюки, где шатался по улицам, шлялся из бара в бар, чтобы послушать джаз. Меня интересовали артисты, музыка Сонни Роллинза, Майлза Дэвиса. Как то в Синдзюки я попал на концерт пианиста Телониуса Монка. Атмосфера в столице вообще была необыкновенной. Май 1968 года не только взбаламутил многие университеты, но и выразил новые стремления. Экономическое чудо шестидесятых годов принесло свои плоды. Я чувствовал, что люди по-настоящему жаждут перемен — хотят отдыхать, смеяться и веселиться...

Возможно, именно по этим причинам, едва перейдя на четвёртый курс, я не раздумывая бросил учебу. Моё решение ужасно не понравилось моей семье. Мама была жутко разочарована и зла. Тем более что мой старший брат, Масару, продолжал блестяще учиться. Сегодня он известный профессор, преподаёт в Мэйдзи, я им очень горжусь... Бросить университет было всё равно что сбежать из дома. Мама была убита. Я порвал с семьёй, оставил учёбу и решил уехать. Я должен был начать собственную жизнь.

Уйдя из университета, я решил отдаться одному из моих давних увлечений — театру. Теперь я мог отправиться в мой любимый квартал — Асакусу, наслаждаться спектаклями и театральными постановками. По правде сказать, я совсем не чувствовал горечи, скорее я был счастлив распрощаться с университетом. В коридорах моего факультета всегда было так накурено, что у меня постоянно болело горло. Запах табака напоминал мне о смерти, а мне совсем не хотелось умереть, так и не осуществив свои мечты. Чем губить лёгкие в университете, уж лучше покончить с собой в Асакусе или сгореть на сцене. Более прекрасной смерти и пожелать нельзя.