Такеши Китано. Автобиография - Такеши Китано

«Китано для меня как сын. С тех пор как умерла его мать, я стала для него второй мамой», — утверждает Саито. Она даже выступила сопродюсером его фильма «Затойчи».

Мама Саито очень много значит для меня. Она буквально заменила мне родную мать!

Чиико Саито перебивает Китано и говорит: «Я называю Такеши Кантоку, что значит директор, тем самым я хочу выразить ему своё уважение. Для другого режиссёра я бы этого не сделала. Но он обладает большим талантом и профессионализмом. Я приняла участие в съёмках „Затойчи", так как была уверена, что его ждёт успех. Как и многим людям, фильм доставил мне огромное удовольствие». Китано хочет прервать её речь. Очевидно, её похвала его смущает. Он тут же вспоминает, что, когда он бросил учёбу, единственным его желанием было приехать в Асакусу и стать знаменитым.

Оживлённый квартал

В 1972 году я был молод и беден, в кармане не было ни гроша. Я скучал, сидя на лекциях в Университете Мэйдзи. Мне было двадцать пять, а в голове была только одна мечта: стать комедийным актёром. Начиная с мая 1968 года, я видел, как некоторые мои друзья все больше увлекались политическими идеями. Они вступали в ряды гакусей андо — движение сопротивляющихся студентов.

Я выбрал свой путь: шоу-бизнес. Я был единственным в моём окружении, кто сделал подобный выбор. Большинство из них были уверены, что у меня поехала крыша. Определённо, они считали меня странным.

В то время, в начале 1970-х, было только одно место в Токио, где я мог рассчитывать на исполнение моей мечты, — Асакуса. Мне были знакомы каждая её улочка, каждый проулок, большинство торговцев и решительно все театры. Я не для того бросил университет, чтобы прозябать в нищете. Я проводил время в квартале мечты, надеясь заполучить какой-нибудь контракт в театральном мире. Возможно, в наши дни в это сложно поверить, но тогда Асакуса была на редкость оживлённой, здесь было поистине «горячо». Здесь можно было встретить танцовщиц, стриптизёрш, проституток, гейш, возвращавшихся в Кизакату — самый вольный квартал в Асакусе, — где процветали традиционные рестораны. В кабаре обнажённые танцовщицы общались с комедиантами. В местных кинозалах крутили как японские, так и зарубежные фильмы, в одном из них мы с братом были просто очарованы «Самым длинным днем». Вечерами в барах начинались бесконечные попойки. Мужчины выпивали огромные запасы чу-хаи[2]. Я тоже частенько пил и забывал беды в баре «Камия» или напивался до смерти в Сакуме. Асакуса поистине волшебный город.

По правде говоря, Асакуса стала для меня настоящей школой жизни: первые друзья, первая любовь, первые драмы, первое счастье... По старым улочкам этого квартала я частенько возвращался мертвецки пьяным после того, как ночью вливал в себя литры пива и саке. Здесь, в конце концов, я напялил на себя костюм комедианта. Итак, мне было нелегко в квартале, где сосредоточилась вся мировая нужда. Я жил в жуткой нищете!

От голода живот перехватывало. Однажды мне хватило наглости взять взаймы у нищего, чтобы позволить себе тарелку креветок в карри. Через несколько дней этот бедняк пришёл требовать у меня денег при всём честном народе, так что мне пришлось уплатить ему в десять раз больше, чем он мне одолжил. Этот бездомный был местной знаменитостью, так как в то время самыми известными людьми в Асакусе, представьте себе, были как раз бродяги. Да, именно уличных торговцев и нищих, у которых не было ни единой иены за душой, больше всего знали и уважали жители квартала. Помню, там была пара больших оригиналов. Оба они были популярны, в какой-то мере считались местными звёздами. Один из них, пожилой мужчина, лет около шестидесяти, часто был пьян. Его звали Киеси. Он был нищий, но его очень любили в театральных кругах. Ходили слухи, что он совсем молодым покинул свой родной Киушу — остров на юге архипелага, — занимался торговлей в Токио, пока не влюбился в одну стриптизёршу из Асакусы. Он потратил на неё все сбережения, а затем потерял всё, начал пить и превратился в нищего. Местные актёры и танцовщицы привязались к нему, давали денег на пропитание.

Когда Такеши Китано вспоминает нищих седьмого округа Токио, мне в голову приходят строки из «Хроник Асакусы» Ясунари Кавабаты, которые публиковались в ежедневном номере «Асахи симбун» с 1929 по 1930 год. Будущий нобелевский лауреат по литературе с репортёрской точностью описывает нищие улицы Асакусы и прилежащих кварталов 1920 года: «Это вотчина приговорённых к смерти и рикш»; «Я прогуливаюсь с Юмико по территории храма в Асакусе около трёх часов пополудни, когда бродяги ещё крепко спят. Размеренно раздаются крики петухов, а с гинкго осыпается листва...».

Местные жители видели, как Киоси напивался вместе с не. менее известным в квартале Ацуми Киеси. Мне рассказывали, что, вопреки бедности, он играл важную роль в жизни Асакусы. В квартале его любили за то, что, несмотря на бродяжничество, он был честный и любезный, хотя и совершенно потерянный и жалкий. Ему никто ни в чем не мог отказать. Позже удача ему всё-таки улыбнулась. Это случилось как раз после того, как на бульваре в Асакусе в конце 1950-х появился «Французский театр» — тогда там ещё не работал даже мой учитель Сэндзабуро Фуками. Благодаря нескольким удачным ролям в кино, лицо Ацуми Киеси стало известно буквально каждому японцу. Именно он играл героя популярного сериала (было снято 48 фильмов) «Трудно быть мужчиной!» режиссёра Йоджи Ямада. Сказать по правде, мне не слишком близки его работы: в Японии говорят, что он «настоящий тиран на площадке». Позже я на деле удостоверился в правдивости этих слухов; невероятно, но Ацуми Киеси прекрасно сыграл роль в фильме «Тора-сан», который был историей его собственной жизни. Прежде чем он сумел выбраться из нищеты, снявшись в сериале, Ацуми Киеси был одним из самых молодых бродяг в Асакусе. Вот она судьба-то! Пресса и телевидение были захвачены историей его жизни. Он был настоящей иконой, журналистам без труда удалось разузнать, что роль Ацуми Киеси в знаменитом сериале полностью соответствует его собственной жизни, которую ещё за год до фильма он влачил на самом дне Токио.

Уборщик и лифтёр

Когда я приехал в Асакусу, многие смеялись мне в лицо. Директора и простые сотрудники не воспринимали меня всерьёз. Все мои попытки устроиться актёром были тщетны. Если же и давали работу, то ненадолго. Мои поиски, бесконечное обивание порогов закончились, когда я нашёл место, открывающее передо мной новые перспективы. Я поступил лифтёром во «Французский театр», известный своими сатирическими номерами между сеансами стриптиза. Это был небольшой театр под-руководством Тойо Когио, расположенный недалеко от храма Сенсодзи. В зале было почти двести мест. В кабаре приходили талантливые юмористы, артисты кукольного театра, но попадались и редкие бездари. Начинающие исполнители часто представляли весьма сомнительные скетчи. Поговаривали, что «Французский театр» — место встречи самых странных людей в Токио. Однако публика оставалась верна театру и продолжала смеяться над такими знаменитыми номерами, как «Парализованный» или «Уличный торговец»: они были просты, основаны на ряде недоразумений и вызывали бурные взрывы хохота в зале.