Песчаный колокол - Александр Райн

титаническое усилие и лишних вопросов задавать не следует.

Осирис подошёл ближе, и Герман заметил в его руках зонт.

Он хотел было сказать, что погода чудесная и дождей не обещают, но потом вспомнил, что они направляются в пустыню, и решил, что Осирис просто хочет укрыться от солнца, пока Герман собирает сырьё. Когда он подумал о пустыне, то понял, почему выбрал именно такое имя для нового знакомого. Осирис, пустыня, земля мёртвых – кажется, всё сходилось и было вполне созвучно.

Герман молча протянул руку Осирису и тот сжал её. Договор был заключён без слов.

– Как будем переме?.. – Герман не успел договорить, потому что стены мастерской исчезли. Без всякого предупреждения или шумового сопровождения. Бац – и всё. Нет никакой мастерской, нет оплаченного им электрического света, нет потолка над головой и обшарпанного паркета. Только бескрайние пустые земли до самого горизонта и хмурое грозовое небо, с которого на землю летели холодные капли. Осирис отпустил руку Германа и распахнул зонт.

Шокированный такой резкой сменой обстановки скульптор не шевелился.

Лишь громкий и внезапный взрыв заставил его выйти из ступора. Это был гром. Небо ударило в свой колокол, и в ушах зазвенело.

– Советую поторопиться, – голос Осириса прозвучал глухо, как клавиша расстроенного пианино. Мужчина постучал пальцем свободной руки по запястью другой, где обычно висят наручные часы. Намёк был ясен. Оглядевшись по сторонам, Герман понял, что требуется делать, и, упав на колени, впился в землю своими короткими ногтями, которые постоянно стриг перед работой.

Несмотря на прохудившееся небо, земля под ногами была сухая и жёсткая. Герман вхолостую царапал верхний слой, как царапает кот линолеум, пытаясь скрыть свои «следы». Постепенно глина начала отслаиваться, и как только скульптор погрузил пальцы чуть глубже, то снова услышал их.

Голоса разнеслись громким эхом по всему его сознанию, но вот радости он не испытал. Герман жадно наполнял глиной голодные рты отяжелевшей от дождя куртки и почему-то ощущал себя вором. Гадкое чувство скручивало в узел кишки, но он не останавливался. Всё это происходило совершенно не так, как он представлял себе изначально. Это был адский и наинеприятнейший труд. Но больше всего раздражал совершенно бесполезный дождь, который, по всей логике, не должен был вообще идти в пустыне. Минута, казалось, длилась вечно, но карманы при этом набивались неохотно и требовали добавки. Не привыкшие к такому ногти молили о пощаде, но Герман продолжал рыть. Он чувствовал, что подобная работа унижает его как профессионала, но цель не давала остановиться. Скульптор остервенело погружал пальцы в землю и, рыча от усталости и злости, тащил её на себя, оставляя на поверхности еле заметные борозды. Так продолжалось до тех пор, пока он в очередной раз не погрузил пальцы по вторую фалангу в землю и не потянул на себя. Когда тонкие костяные грабли вышли наружу и Герман потянулся, чтобы собрать самую большую порцию драгоценного материала, он вдруг понял, что колени его больше не упираются в жёсткую почву, а проминают под собой доски.

Он стоял на четвереньках, промокший до костей от дождя и пота, посередине своей мастерской, напоминая пса, пришедшего с прогулки. Зайди сюда в этот момент кто-то из его клиентов, Герман бы умер от стыда. Но здесь были только он и Осирис.

Скульптор медленно встал с колен, на которых блестели тёмные грязевые пятна. Скрипя зубами, он взглянул на свои дрожащие от напряжения руки. Пальцы не разгибались от усталости, а пороги ногтей были забиты сухой землёй и изнывали от боли.

Осирис сложил зонт и застыл мрачной статуей возле рабочего стола, видимо, ожидая комментариев.

– Откуда в пустыне дождь? – этот вопрос Германа стал первым в очереди после продолжительного молчания.

Он снял куртку и повесил её возле окна, чтобы солнце просушило одежду.

– Там всегда дождь.

– Как такое возможно?! И почему глина такая сухая?!

Герман ощупывал добычу, засунув руку в пасть одного из карманов, словно врач, изучающий внутренности желудка при помощи специального устройства.

– Вы ведь слышали про небеса? Все души отправляются на небо, помните? – Осирис неторопливо перебирал слова, словно вёл лекцию, которую ему оплачивают по часам.

Герман молча потрошил джинсовые желудки и складывал их содержимое на столе. Вопрос уже был задан, ни к чему его дублировать.

Осирис продолжил, нисколько не смутившись молчанием собеседника:

– Души поднимаются на небо вместе с тёплыми потоками, там они перемешиваются с водой, становятся облаками, затем превращаются в тучи и несутся туда, где мы с вами были пару минут назад.

– В царство мёртвых, – устало уточнил Герман.

– В царство мёртвых, – подтвердил Осирис, хотя было видно, что это название для него как гость в горле. – Это очень сложный момент. Чтобы понять суть, нужно знать, что такое жизнь. Я попытаюсь дать объяснение научным языком, но не уверен, что оно будет точным.

– Я готов выслушать.

Осирис погрузился в размышления на несколько секунд, а затем начал объяснять:

– Вода, что льётся с неба над той пустыней, наполнена частицами миллионов душ. Смешавшись с землёй, влага становится её частью – химическим составом. Такая смесь является тем самым материалом, из которого и лепится новая жизнь. Лишь в руках мастера глина становится податливой и способна приобретать форму.

– Хотите сказать, что моя куртка, мои волосы и руки – всё это усеяно чьими-то душами?! – Герман с ужасом смотрел на капли, которые падают на пол и разлетаются на части.

– Нет. Ну разве что частично. В каждой капле лишь небольшой процент душ, не переживайте, все они всё равно попадут в пустыню. Вы же знаете про круговорот воды? – мужчина кивнул в сторону куртки, которая еле заметно парила от нагревающего её солнца.

– Души намного, намного легче воздуха – они моментально отрываются от любой поверхности, кроме земли в той пустыне, и сразу же стремятся к небу, чтобы вновь пролиться дождём.

– Да, но я наглотался этой воды!

– Не страшно, не забывайте, что вы – такая же часть всего этого.

– Хотите сказать, что наши тела сделаны из частиц миллионов душ?

– Именно так. В каждом существе содержится история и знания всего живого – это и есть круговорот жизни. Вы думаете, что существуете отдельно друг от друга, но на самом деле всё вокруг – одно целое.

Осирис был прав. Всё это звучало безумно сложно, и, чтобы разобраться в подобном, нужно как минимум сойти с ума.

– А как же скелет?

– А что скелет?

– Для глины нужен каркас, иначе она не будет держаться. Я же не должен собирать ещё и кости?

– А что обычно