Фотофиниш. Свет гаснет - Найо Марш

Он был уничтожен.

Прекрасным ранним весенним утром чету Аллейн встретил в новозеландском аэропорту предсказуемо роскошный автомобиль и повез их по дорогам, которые словно по линейке расчерчивали равнины до самого горизонта. Где-то по левую руку был невидимый глазу Тихий океан, а прямо перед ними начинались предгорья. Это были внешние бастионы Южных Альп.

— Нам повезло, — сказал Аллейн. — В пасмурный день гор не видно, и равнины выглядят убийственно. Ты хотела бы их написать?

— Не думаю, — ответила Трой после некоторого раздумья. — Все это выглядит каким-то жестоким. Пришлось бы искать определенный стиль. У меня такое чувство, что люди лишь передвигаются по поверхности. Они не развивались вместе с этим пейзажем. Они не включены в его анатомию. Какая дерзость! — воскликнула она. — Я едва приехала в страну, а уже делаю обобщения.

Водитель, которого звали Берт, оказался дружелюбным и очень старался впечатлить своих пассажиров. Он указал им на горы, на которых устроили свои фермы и пастбища для овец первые землевладельцы.

— А то место, куда мы едем, Уэйхоу Лодж — там разводят овец? — спросила Трой.

— Нет, что вы. Мы едем в Уэстленд, миссис Аллейн. Это Уэст-Кост. Там сплошные лесозаготовки и шахты. Уэйхоу — довольно большое озеро. А дом! Знаете, во сколько он, по слухам, ему обошелся? В полмиллиона. Или даже больше, как говорят. Такого больше нигде в Новой Зеландии нет. Вы удивитесь.

— Мы о нем наслышаны, — кивнул Аллейн.

— Да? Все равно вы удивитесь. — Он повернул голову к Трой. — А вы художница? Мистер Реес подумал, что вы захотите сделать фото на вершине перевала. Мы там пообедаем.

— Вряд ли, — сказала Трой.

— Вы будете писать портрет знаменитой леди, верно?

Тон у него был сардонический. Трой ответила утвердительно.

— Не хотел бы оказаться на вашем месте, — вздохнул водитель.

— А вы рисуете?

— Я? Конечно, нет. Мне бы не хватило терпения.

— Для этого требуется не только терпение, — мягко сказал Аллейн.

— Да? Может, и так, — согласился водитель. Последовала долгая пауза. — Значит, ей придется сидеть неподвижно?

— Более или менее.

— Думаю, получится скорее «менее», чем «более». Говорят, она прямо-таки знаменитость.

— Всемирно известная.

— Так говорят. Да-а, — сказал водитель с задумчивой усмешкой, — что ж, пусть говорят. Ну и темпераментная она! Можно ее и так назвать. — Он присвистнул. — Не одно, так другое. Вот с собакой, например. У нее была одна из этих новомодных собак, белая борзая с длинной шерстью. Босс ей подарил. В общем, собака заболела, они пригласили ветеринара, тот сказал, что она безнадежна и что ее надо усыпить, чтоб не мучилась. Из-за этого заболевает она. Кричит, стонет, просто нечто. В конце концов босс велит с этим покончить, мы с ветеринаром отнесли ее под навес, он дал ей хлороформ и потом сделал укол, и мы закопали ее. Черт! Когда ей сказали об этом, она вела себя так, как будто мы убийцы. — Он цыкнул зубом при воспоминании об этом.

— Мария, — продолжил он вскоре, — это ее личная помощница, или горничная, или как там это называется, говорила, что в Австралии случился какой-то скандал с газетчиками. Но вы-то все об этом знаете, мистер Аллейн. Мария считает, что вы взялись за это дело. Это так?

— Боюсь, что нет, — сказал Аллейн.

Трой как следует пихнула его локтем.

— Ну, она так думает. Вы же детектив. Мария ведь иностранка. Итальянка. С ними надо держать ухо востро. Они вечно волнуются.

— А вы живете там? В доме?

— Верно. Пока что. Когда они уедут, на острове останется только смотритель со своей семьей. Монти Реес построил гараж и лодочный навес на берегу озера, на его катере вы доберетесь до дома. У него, между прочим, даже свой вертолет есть. Никаких проблем — вызывает его, когда нужно.

Разговор прервался. Трой стало интересно, называет ли водитель своего работодателя «Монти Реес» в лицо, и она решила, что это вполне возможно.

Дорога через равнины неуловимо поднималась все выше на протяжении сорока миль, и, если оглянуться назад, становилось понятно, на какой высоте они находятся. Вскоре они уже глядели вниз на русло широкой реки, в которой переплетались бирюзовые и белые струи воды.

К полудню они добрались до вершины и пообедали припасами из корзины, запив их вином из сумки-холодильника. Их сопровождающий пил крепкий чай из термоса.

— Я же за рулем, — пояснил он, — а впереди еще серпантин. — И принялся развлекать Аллейнов историями о несчастных случаях в ущелье.

Воздух на вершине был чудесный: свежий, с ароматом кустов мануки, тут и там торчащих из теплой, поросшей травой земли. Теперь они были ближе к вечным снегам.

— Пора нам ехать, — сказал Берт. — Увидите, как сильно все изменится, когда проедем перевал. Оно вроде как неожиданно бывает.

На вершине стоял видавший виды указатель с надписью: «Перевал Корнишмен. 1000 метров».

На коротком отрезке дорога шла прямо, а потом нырнула в совершенно другой мир. Как и сказал водитель, это было неожиданно. Настолько неожиданно, ново и резко, что еще долгое время спустя у Трой было такое чувство, будто существовала некая согласованность между этим моментом и последовавшими затем событиями — словно, преодолев перевал, они попали в край, который подготовился и ждал их.

Это был мир очень темного тропического леса, бархатом покрывавшего изгибы скрытой под ним земли. Тут и там поблескивали водопады. Над лесом возвышались сверкавшие на солнце снежные пики, но солнце не достигало земли в самом низу, где тонкой нитью по ущелью грохотала река.

— Ее отсюда слышно, — сказал Берт, остановив машину.

Но сначала они слышали лишь пение птиц — ровные, повторяющиеся, несравненно дикие звуки. Через минуту Трой сказала, что она, кажется, слышит реку. Водитель предложил им подойти к краю дороги и посмотреть вниз. У Трой страшно кружилась голова от высоты, но она пошла, уцепившись за руку Аллейна. Словно с театральной галерки, она взглянула вниз, на верхушки деревьев, и увидела реку.

Берт, продолжавший снабжать их полезной информацией, рассказал, что можно различить крышу машины, которая шесть лет назад улетела вниз с того места, где они стоят.

— Вот как, — заметил Аллейн, обнял жену за плечи и отвел ее к машине.

Они двинулись вниз по серпантину.

Повороты этого чудовищного спуска были настолько крутыми, что казалось, будто движущиеся в одном направлении машины приближаются друг к другу и едут на разных уровнях. Они поравнялись с одной машиной и потихоньку ползли позади нее. Навстречу им из ущелья поднималась другая машина. Ее шофер съехал на самый край, и вторая машина протиснулась по внутренней стороне дороги в полудюйме от них. Водители кивнули друг другу.