Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский

крупной картечи. В них не промахнешься.

А пехота врага уже приближается к берегу.

– Может, пора заряжать пушку? – спрашивает Волков.

– Я уже думаю о том, просто никак не решу чем.

Волков смотрит на него, не понимая, и артиллерист поясняет:

– Двести шагов… Думаю, какую картечь класть.

Старый арбалетчик Волков был приятно удивлен, насколько старый артиллерист Пруфф верно угадал расстояние. Да, кавалер и сам посчитал, что до спуска к реке двести шагов. Ни один болт туда не долетит. Он щурится, приглядываясь, и говорит, продолжая разглядывать пехоту противника:

– Мелкую кладите, у мужичья ноги не защищены, лат на ногах почти нет, им и мелкой довольно будет.

– Да, это так, – еще сомневается Пруфф, – но уж больно у мелкой разлет большой, и силу она быстро теряет.

Волков не хочет лезть с советами к нему, Пруфф всю жизнь стреляет, он лучше знает.

– Двести шагов… Ладно, попробуем мелкую, – наконец заключает капитан артиллеристов, – посмотрим, как пойдет. Фейерверкер!

– Тут, господин, – откликается один из артиллеристов.

– В полукартауну порцию мелкой картечи. Дистанция – двести шагов.

– Да, господин! – И тут же отдает команду: – Полтора совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь!

– Стойте, – останавливает его Пруфф.

– Да, господин.

– Два совка пороха, – говорит капитан артиллерии. – Толкнем картечь посильнее.

– Два совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь!

– Кулеврины как обычно, – продолжает командовать Пруфф.

– Кулеврины, полсовка пороха, пыж, ядро – заряжай, запал ставь! – тут же отзывается фейерверкер.

Волков даже любуется этими ловкими солдатами. Как быстро и четко делают все артиллеристы, каждый знает свою работу: кто несет порох, кто отмеривает картечь, кто подает пыж. Ни суеты, ни мельтешения какого, любо-дорого смотреть на них, еще бы стреляли так же метко.

– Дальность – двести, – продолжает Пруфф, – целься.

– Дальность – двести шагов! – перекрикивает его команду старший артиллерист.

– Готов, – наконец отвечает канонир у первой кулеврины.

– Готов! – тут же кричит канонир второй.

С полукартауной возиться дольше всего, но и она уже готова к выстрелу.

– Готов! – кричит канонир у главной пушки.

Волков ждет, когда же будет отдана команда стрелять. Как хорошо сейчас враг сгрудился, начинает спуск, но в воду никто не заходит. Солдаты стоят на песке кучей – прекрасная цель. Приказа, что ли, ждут? Но Пруфф не дает приказа стрелять, идет к полукартауне, сам склоняется к стволу, проверяет прицел. И, видно, только после этого, согласившись с тем, что прицелились хорошо, подходит к Волкову.

– Думаю, что наш гостинец мужичью будет не по душе, разрешите, господин полковник, стрелять?

– Да уж начинайте, – отвечает кавалер, боясь, что враг начнет переправу.

– Полукартауна, пали! – кричит капитан.

– Полукартауна, огонь! – тут же отзывается фейерверкер.

Канонир подносит к запальному отверстию сложенный вчетверо и крепко скрученный тлеющий фитиль на палке. Запал тут же вспыхивает…

Бах-х-х…

Глава 4

Волков даже вздрогнул. Удар такой, что звон в ушах, ни шлем, ни подшлемник не помогли. Дым густым облаком медленно плывет на запад. Кавалер оглядывается, видит Пруффа, который морщится и улыбается одновременно, говорит приглушенно:

– Вон как жахнуло, два совка пороха – не шутка, однако.

Пока артиллеристы огромными кольями возвращают откатившуюся пушку на место, Пруфф и Волков смотрят за реку.

А там мужичье суетится. Картечь удачно накрыла тех, кто столпился на берегу. Раненых много: кто-то валяется на песке, кто-то остался стоять, а кого-то товарищи уже волокут наверх. Ноги, руки, лица, глаза… Всю плоть, что была незащищена, всю ее нашли и порвали на части мелкие, с вишню величиной, неровные свинцовые шарики.

– Два десятка минус, – прикидывает Пруфф, оценивая попадание. – Канонир, прицел был хорош.

«Может, и нет двух десятков раненых, но полтора десятка есть точно…»

– Фейерверкер, повторить! – кричит капитан артиллеристов.

– Два совка пороха, пыж, картечь мелкая – заряжай, запал ставь! Канонир, дальность двести – целься! – тут же отзывается заместитель капитана.

И снова суетятся вокруг пушки канониры: солдаты чистят от нагара ствол длинным банником, другие несут порох, третьи отсыпают картечь.

– Непонятно, чего они ждут, почему не начинают переправу, – говорит Пруфф.

Волкову самому интересно. Он не отрывает глаз от суеты на том берегу. Чего тянут, хотят подольше под картечью постоять? И тут ему становится ясно.

– Вон кого они ждали, – говорит он капитану.

Да тот уже и сам видит. Видит, как на берег, на вчерашнее свое место, выезжает мужицкий генерал со своей свитой. Он, как и вчера, без шлема, в берете на войну приехал.

«А вот и ты, удивительный генерал хамов». Волков очень хочет разглядеть его лицо, но слишком далеко. Кроме бороды ничего не разобрать. И еще ему кажется, что Железнорукий также пытается разглядеть его.

– Готов! – кричит канонир полукартауны.

– Может, по генералу выстрелить? – предлагает Волков.

Пруфф сомневается:

– Двести пятьдесят шагов, разлетится картечь, лошадей раним в лучшем случае. Лучше из кулеврин, ядрами проверим генерала.

– Хорошо, – соглашается Волков.

Пруфф машет рукой: стреляйте.

Снова страшный хлопок звучит над рекой, снова рой жужжащего свинца летит на ту сторону и находит множество целей. Волкову даже кажется, что он слышит крики раненых, но это, конечно, только кажется. А жаль, то была бы песня для души. Снова не меньше десятка людей валится на прибрежный песок. А кто-то стал забираться наверх по крутому берегу. «Побежали хамы? Видно, для них такое впервой. Что, не привыкли стоять под пушечным огнем?» Волков был удовлетворен такой стрельбой, артиллеристами и их капитаном. Два выстрела, и оба в цель. Стреляй они так у холмов по горцам, дело кончилось бы в два раза быстрее.

Два артиллериста длинным банником уже чистят ствол, готовят оружие к дальнейшей работе, а капитан отдает новый приказ:

– Кулеврины, прицельтесь вон по тем офицерам.

– Да, господин! – кричат канониры и разворачивают пушки.

– Как будете готовы, так стреляйте без команды, – продолжает Пруфф.

– Да, господин.

Недолго пришлось ждать. Почти одновременно, один за другим, хлопают два выстрела. Два ядра величиной со среднее яблоко улетают за реку.

Волкову кажется, что он видел, как одно из ядер пролетело выше голов офицеров. Немного, но выше. А второе не долетело. Ударило в пяти шагах прямо перед лошадью Железнорукого, выбив фонтан песка, который полетел в лошадей и офицеров. Офицерские лошади испугались, шарахнулись, а лошадь Эйнца фон Эрлихенгена так и вовсе встала на дыбы, а когда всадник угомонил ее, так еще и взбрыкнула. От этого всего у Железнорукого слетел с головы берет. Кто-то из адъютантов спешился, поднял и передал головной убор генералу. «А! Так ты еще и лысый!» Волкова почему-то это