Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский

ему, потребовать, чтобы немедленно вернулся за стену, но не успевает, Вилли отдает приказ:

– Рядами по двадцать стройся!

Два сержанта стрелков показывают подчиненным, где начинаются линии. Мушкетеры деловито встают, ставят свои сошки, кладут на них свои тяжелые мушкеты. Они готовы, фитили, привязанные к рукам, дымят. Стрелки замирают, ждут команды. Теперь Волков уже не думает останавливать Вилли, он видит, что молодой командир стрелков знает, что делать. А тот ждет. Видно, считает шаги. С какой дистанции мушкетерам открывать огонь, он знает. Враг все ближе, ближе… Двести шагов, теперь Волков уже различает офицеров и сержантов, а Вилли поднимает вверх свою хворостину. Еще мгновение, еще… «Чего он тянет? Еще полсотни шагов, и арбалетчики смогут ему ответить».

– Первая линия, пали! – кричит Вилли, делая отмашку своей хворостиной.

Дружно, с таким звуком, словно крепкую ткань порвали, прозвучал залп, окатив стрелков серым дымом. Но Волков смотрит не на стрелков и не на дым, он смотрит на арбалетчиков и аркебузиров врага, что идут в авангарде мужицкой колонны. Он видит, как десяток, а может, и вся дюжина арбалетчиков валится на влажную еще землю. Товарищи хватают упавших и стараются быстро оттащить их из-под ног надвигающейся пехотной колонны. Это был неожиданный для кавалера результат.

– Первая линия, в лагерь! – кричат сержанты. – Вторая линия, готовься!

«Ах, как это было хорошо, и не подумал бы, что на такой дистанции может быть такое прекрасное накрытие».

А Вилли снова поднял свою хворостину.

– Вторая линия, пали!

Снова рыжие всполохи, снова почти черный дым клубами. И опять валятся на землю и арбалетчики, и аркебузиры. На сей раз меньше, но все равно хорошо. Хорошо. Вторая линия уходит в лагерь…

– Третья линия!.. – кричит Вилли и… не торопится, ждет, пока враг пройдет еще десяток шагов навстречу тяжелым мушкетным пулям. Когда дистанция кажется молодому ротмистру достаточной, он кричит: – Пали!..

Новый залп, снова дым, снова удачно, снова валятся на землю враги.

Деловито и неспешно третий ряд кладет на плечи мушкеты, забирает сошки и уходит, освобождая линию огня для последнего, самого малочисленного ряда. В последнем ряду всего двенадцать человек, но, судя по всему, это лучшие люди, Волков знает пару из них – это его вчерашняя охрана.

– Разбегаются, – Максимилиан смеется, – они разбегаются!

И точно: ни аркебузиры, ни арбалетчики не желают стоять под мушкетными пулями, они разбегаются от дороги и влево, и вправо, предоставляя право получить свою порцию свинца закованному в доспех первому ряду мужицкой пехоты.

– Четвертая линия, пали! – Вилли снова машет хворостиной.

Новый залп разрывает воздух. И это был залп прекрасный.

Колонна врага построена для штурма, по шесть человек в ряд. И вот весь первый ряд, закованный в железо с головы до ног, все шесть человек как подкошенные валятся наземь. Никакая, даже самая лучшая броня не выдержит попадания мушкетной пули.

В последнюю линию стрелков Вилли и вправду поставил лучших.

Второй ряд пехоты спотыкается об упавших, мешкает, третий ряд накатывается на второй, третий пытается остановиться, но на него сзади напирает уже четвертый, сержанты бросаются исправлять дело, но колонна уже смешалась в кучу, останавливается. Мужики есть мужики. Солдаты, у которых за плечами годы войн, давно научились перешагивать через павших товарищей, не теряя темпа и не задерживаясь, чтобы оказать кому-то помощь. Главное в строю – это слушать сержанта и держать линию.

Волков бросает быстрый взгляд за реку – там все спокойно, толпа с берега еще не убралась, но переправляться хамы и не помышляют.

– Господин капитан, – он указывает Пруффу на остановившуюся колонну, – кажется, неплохая цель для вас.

Пруфф тут же кричит:

– Фейерверкер! Весь огонь по колонне справа!

– Весь огонь по колонне справа! – орет младший офицер. – Пошевеливайтесь, ребята, пока они кучей стоят!

Прислуга начинает поворачивать орудия, канониры целятся, все это не занимает много времени.

– Готов! Готов! – первыми кричат канониры кулеврин.

– Готов! – чуть погодя вторят канониры полукартауны.

– Так стреляйте! – разрешает капитан.

– Огонь! – кричит фейерверкер.

Хлопают кулеврины, а за ними все тем же ревущим басом ахает полукартауна. Опытные артиллеристы со ста пятидесяти шагов не промахиваются, тем более с возвышенности, тем более в огромный отряд. Ядра и картечь ложатся как надо – накрывают мужиков.

– Еще! – кричит Волков.

Результат отличный, но ему мало… Мало.

– Заряжай так же! – командует Пруфф.

И артиллеристы принимаются за свою нелегкую работу. Но… Через шлем и подшлемник кавалер слышит далекие трубы. Это не его, это у мужиков… Они играют сигнал «отходим».

«Отходим, отходим, отходим!» – несется над дорогой. И первыми приказ выполняют стрелки и арбалетчики. Они, пока пехота пытается построиться в колонну, дружно поворачивают и уходят быстрым шагом. Кому охота попасть под картечь или пули? Уходят на восток, туда, откуда пришли.

Да, колонна разворачивается, а из лагеря выбегают мушкетеры и аркебузиры. Сначала Волков не понял для чего, а потом додумался. Мушкеты и аркебузы заряженными оставлять нельзя, вот Вилли и вывел стрелков разрядить оружие вслед уходящему врагу. Дым заволок всю округу, а полковник смотрел на тот берег. Там враг убирался прочь, унося с собой раненых и убитых.

– Ну что ж, – произнес капитан Пруфф, не скрывая удовольствия, – дело, можно сказать, сделано. У врага пять-шесть десятков убитых и раненых. Надеюсь, мы поквитались за вчерашнее.

– Нет! – неожиданно резко и для капитана, и для Максимилиана, и для Фейлинга отвечал Волков.

Пруфф, как всегда, поджал губы, Фейлинг посмотрел на господина с опаской.

– Не поквитались, и десятой доли мы им не отплатили, даже за Увальня хамы еще не рассчитались. – И, видя удивленное и обиженное лицо Пруффа, уже смягчаясь, добавил: – Вы были на высоте, капитан, ваши люди стреляли отлично, победа по праву принадлежит вам и ротмистру Вилли. Всем вашим людям по талеру награды. А вам, господин капитан, гульден премии.

Пруфф, который, кажется, хотел уже, по обыкновению своему, что-то обиженно отвечать полковнику на его жесткий тон, оттаял и крикнул:

– Артиллеристы, за хорошую стрельбу полковник жалует вам по талеру!

– Слышали, ребята? – подхватил фейерверкер. – Полковник жалует каждому по талеру!

Артиллеристы радовались, а кавалер уже спускался с насыпи.

Еще недавно, часа не прошло, в лагере царила суматоха, похожая на панику, а теперь на лицах радость. Отбились, не пролив ни одной капли своей крови, хотя собиралась уже умирать. Враг даже не дошел до них.

– Славное дело, господин полковник, – закричал кавалеру один сержант, из старых людей Брюнхвальда, – умыли хамов!

Волков кивнул: «Умыли».

Люди радовались, но никто, никто из них не вспоминал вчерашнюю ночь, когда они ненавидели командующего до зубовного скрежета только потому, что он не побежал назад,