Война или мир - Влад Савин

— Таки может хватит голодрань выбирать, поступим как в Маньчжурии в сорок пятом. Где, при отсутствии коммунистов, мэром назначали владельца самого успешного предприятия. А кто тут у нас самый успешный?

Оказалось — хозяин местного публичного дома! Поскольку городских путиловых и рябушинских успели прибить, вместе с семьями, даже дома их уже разграбили. Городок небольшой, так что доставили этого типа быстро, он сразу ниц упал и стал умолять подарить ему легкую смерть, «а не так как почтенному Чжэну», это здешний хлеботорговец. Услышав же, что его хотят сделать главой, сразу воспрял и произнес витиеватую речь во славу великих Трех Императоров — Сталина, Гао Гана и Пу И. Говорил он не на местном, а на «мандаринском» наречии, чем меня заинтересовал — оказалось, он какую-то школу успел окончить, то есть по местной мерке, человек образованный.

— Ты главное, порядок блюди! — сказал Куницын — чтоб промышленность здесь работала, на благо революции. И никаких чанкайшистских мятежей!

А этот, склонился, и изрек:

— Великий Конфуций учил: почитать порядок. Для чего нужны три вещи: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми. А пуще всего, надо грамоту извести, от нее все беды. Грамотным надлежит быть лишь тем, кому дозволено и нужно — для прочих же чтение есть опасность погрязть в сомнении и смуте. Мне будет дозволено представить достойным господам список тех, кого следует убить — или я буду вправе сделать это по собственному разумению?

И тут я, Аркадий Стругацкий, повидавший за время войны всякое (одна Блокада чего стоит), но не убивший пока ни одного человека, страстно захотел, чтобы эта тварь перестала быть. Он со всеми начнет — грамотный? На плаху! Во имя серости и бескультурья. Когда даже в Ленинграде, той самой страшной блокадной зимой, все ж оставались работающие театры, школы, библиотеки. Что еще отличает человека от скота?

Я сказал о том Куницыну, тот отшутился. Но я успел поймать его взгляд на китайца — как на пустое место. Когда собравшиеся народные представители новое начальство единогласно утвердили, и после приступили к обеду с пьянкой — мы ели мало, и не пили вина совсем, «ни капли, пока к своим не выйдем — или хотите, чтоб вас сонными повязали?» — и выполз новоявленный «начальник» по нужде во двор, шумя, ругаясь, рыгая и оттаптывая ноги. Тут я заметил, что Куницына рядом нет. Он появился буквально через минуту и спокойно стал допивать чай, лишь произнес усмехнувшись:

— Потренировался немного. Форму еще не потерял.

А после нашли «председателя» в нужнике, крови не было, упал и шею сломал, да еще мордой в яму. И во дворе ведь люди были, и не только солдаты Юншена, местные тоже — но никто ничего не видел и не слышал.

— Много пить вредно — сказал Куницын — вот, поскользнулся, упал… и гипса не надо.

Контуженный, не иначе. Для которого убить, что чихнуть. И стойкое ощущение, что «не совсем наш», не отсюда. Как будто в другом измерении существует, в сравнении со всеми нами.

Но как вернемся, я обязательно напишу! Рапорт куда следует — по долгу советского человека. Или роман — если и впрямь когда-нибудь литературой займусь?

Так и вижу сцену, как он идет по чужому городу — а позади мертвые тела.

Из сборника «В небе Китая», изд. Воен-ист. литературы. Москва, 1970 год.

Наш 37й гвардейский истребительный полк был одним из первых на Дальнем Востоке, освоивших реактивные истребители. Уже летом 1949 года мы летали на Миг-15, уверенно сдав весь положенный курс задач боевой подготовки. Причем почти треть пилотов — все комэски, и большинство звеньевых — имели 1й класс, что означает, способность выполнять боевые задачи в сложных метеоусловиях, и ночью и днем.

Наверное, последнее и оказалось решающим, когда в апреле 1950 года пришел приказ срочно осваивать Як-25. Первоначально принятый нами без особого энтузиазма — Як в сравнении с Мигом был крупнее и тяжелее, да и в скорости уступал, был скорее на штурмовик похож, зато имел намного большую дальность и продолжительность полета, и бортовой радиолокатор. Считалось, что маневренный воздушный бой не его задача, хотя конечно, он хорошо бы мог работать на вертикалях против поршневых. Но главном его назначением у нас была служба перехватчиком ПВО — против тяжелых бомбардировщиков, прежде всего, носителей ядерного оружия. Напомню, что США уже тогда держали эскадры своих «атомоносцев» в Японии, на Окинаве, имелись сведения, что и китайские авиабазы задействованы в качестве передовых. С учетом агрессивного курса американской политики, это была реальная угроза, которую мы должны были быть готовы отразить.

С Мига на Як, двухмоторный и двухместный. Но конкретно летом 1950, этому не было альтернативы. Миг-17П появился в строевых частях лишь в пятьдесят первом. Тогда же, через год, наши истребители получили и самые первые отечественные ракеты К-2, «воздух-воздух» — у немецких товарищей уже в сорок седьмом были приняты «хеншель-298», так они были слишком громоздки и тяжелы даже для Яка, их лишь «Сова», Не-215 поднимал, так это самолет размером со средний бомбер, крупнее чем Ю-88. А война рядом шла, надо было границу прикрыть — и тут наш опыт полетов ночью и в плохую погоду, и высокий уровень подготовленности личного состава вообще, сыграл большую роль.

Локаторы были еще не очень надежны. По факту, это был радиоприцел-дальномер, работавший узким конусом вперед. А перехват скоростной и высотной цели, даже днем и при хорошей видимости, дело непростое. Вот представьте, скорость у вас под тысячу, у него пятьсот-шестьсот, и если на встречно-пересекающихся, то суммарно выходит как сверхзвук, или около того. А на какой дистанции можно визуально обнаружить цель — если идеальные метеоусловия «миллион на миллион» далеко не всегда? Несколько километров проскочишь быстрее, чем за полминуты — и если с целью разминешься в неудачном ракурсе, не так просто снова в атаку зайти, радиус виража у реактивного куда больше, чем у «ястребков» времен Отечественной. Оттого и старались нас локаторщики выводить в хвост цели, тут работать гораздо проще. Методом «по кривой погони», это когда, грубо говоря, ваш нос на сближении направлен на цель — или «параллельного смещения», траектория более короткая, но рассчитать сложнее. И лишь при выходе на финишную прямую, мы включали свой локатор, еще и затем, чтобы внезапности достичь, у американцев уже были приборы, наш сигнал обнаруживающие.

Вооружение — только пушки. Кстати, с К-2 тактика была той же, вышел на цель с ее хвостового ракурса, и пустил, подсвечивая радаром, наведение было даже не полуактивное СН, а радиокомандное. Ну а полное, «пустил и забыл», это уже где-то середина 50х. Но пушки были хорошие! Тридцатимиллиметровки, с лучшей баллистикой, чем стандартные для первых Мигов калибры 37 и 23. В пятидесятом году уже были и Миг-15 с новым вооружением, но не на Дальнем Востоке, по крайней мере я про это не слышал. Европа тогда считалась приоритетным ТВД, если начнется, туда самое новье и шло. Но на Яках с самого начала стояли 30-миллиметровые, две штуки, по сто двадцать патронов на ствол. Пушка была — зверь: совсем немного уступала НС-37 по мощи снаряда, но по дальнобойности, скорострельности и точности намного превосходила.