Зимняя жена - Анастасия Волжская

— Чего ты хочешь?

— Я уже сказала тебе.

Курх вздохнул.

— В серединном мире появилась Стая. Не просто группа волков, нет. И она устраивает в лесу облавы, нападая на всех без разбора. Я чувствую, что предводитель Стаи не обычный волк. Боюсь, Волчий Пастырь покинул угодья нижнего мира, чтобы возглавить волчье племя в серединном.

Аки! Он говорит про Аки-Волка!

— Люди, звери, птицы и рыбы — все создания серединного мира должны сохранять равновесие. Моя роль — наблюдать и не позволять одному виду истребить другой. Волки тоже обыкновенно покорны моей воле, но не тогда, когда появляется Волчий Пастырь. Сейчас я вынужден вмешиваться, иначе хрупкий баланс будет нарушен.

— Но… — я вспомнила Аки, его слова, его преданность своей Стае. — Что если у такого есть свои причины? Вдруг голод толкает волков на отчаянные меры?

— Закон един для всех существ, — отрезал Курх. — Ни для кого нет другого способа существовать во время Долгой Зимы. Ты Зимний ребёнок. Думал, ты понимаешь.

Я понимала. Зимний ребёнок, Зимняя жена. Мой брак должен был принести изобилие в серединный мир, но, кажется, все становилось только хуже и хуже.

Я тронула его за предплечье, жестом показала на кровать. Единственный способ, доступная мне возможность исполнить предначертанное сказаниями.

— Пойдём.

— Не надо, — Курх отвернулся. — Это не имеет значения.

— Но как же мой народ? Как же предания? Ведь твоё семя…

— Все гораздо сложнее, — резко оборвал он мои возмущения. — Я не могу объяснить.

— Так хотя бы попробуй!

Молчание было мне ответом. Но я не собиралась сдаваться. Я и так слишком долго уступала и отходила в сторону.

— Хорошо, — Курх поднялся со скамьи и с высоты своего немалого роста хмуро уставился на меня. — Хочешь узнать, что происходит в серединном мире? Увидеть, — он усмехнулся, — плоды наших трудов? Пожалуйста! Отправимся следующим утром.

Мне бы обрадоваться, но я нутром чувствовала, что предстоит далеко не увеселительная прогулка.

*

Мы мчались через лес, преследуя хищников. Курх не держал поводья, но олени уверенно шли вдоль цепочки следов, мелькавших, то тут, то там меж заметенных снегом кустарников. Вскоре следы разошлись, словно хищники готовили засаду.

— Ещё недавно здесь было лежбище оленей, — Курх указал на едва различимую впереди поляну, окруженную ободранными деревьями.

Я не была мастером по части чтения следов, но картину произошедшего на поляне несложно было представить. Волки налетели одновременно, отрезав стаду пути отступления. Обезумевшие животные метались, становясь лёгкой добычей хищников. Я видела следы крови и несколько глубоких борозд в снегу — волки волокли добычу в кусты. Я различила за ветвями несколько палево-серых боков. Туши были ещё на месте, видимо, стая рассчитывала вернуться. Основная же масса следов вела к предгорьям, куда хищники гнали обреченное стадо.

Курх прошёл краем поляны, изучая следы. Вернулся в сани.

— Вот, — он швырнул мне на колени небольшой предмет, найденный им в снегу. — Чтобы ты не сомневалась в необходимости того, что я делаю.

Я подняла находку.

Нож. Выточенный из кости небольшой метательный нож с орнаментом из юрт и оленей. Лёгкий, с немного вытертой от постоянного использования рукояткой.

Я с трудом подавила рвущийся наружу крик.

Человек! Вместе со стадом был человек!

Скорее, скорее! Я готова была прямо сейчас хлестнуть оленей и сорваться в погоню. Оставить на растерзание волкам пастуха, быть может, моего соплеменника или юношу соседнего рода — немыслимо!

— След совсем свежий, — Курх верно истолковал моё волнение и взялся за упряжь. — Мы скоро догоним стаю.

Олени вновь понесли нас сквозь чащу, забираясь все круче. Я уже могла различить за деревьями силуэты отставших волков. При нашем приближении они резко уходили в сторону и пропадали из виду. Но охота за одиночками — дело пустое. Нам нужен был вожак.

Курх первым разглядел стадо, зажатое в ущелье. Волки окружили их, скалились с горных уступов, предвкушая расправу над лёгкой добычей.

Похолодев от ужаса, я различила на широких оленьих спинах несколько пастухов.

Олени Зимнего духа без труда затащили сани на склон одной из скал, и Курх одним движением отправил их в прыжок, оказавшись между волками и всадниками. Я побелевшими пальцами вцепилась в резные борта, но все же сумела удержаться. В одной руке я сжимала найденный нож. Кут в ногах ощерился, готовый защищать хозяйку.

Курх натянул тетиву, целясь в волка, возглавлявшего стаю. За его спиной пастухи, обрадованные неожиданной помощью духов, тоже заряжали самострелы.

— Уходите! — грозно приказал он. — Вы нарушаете закон, в открытую нападая на людей.

— Моя стая гибнет от голода, — прорычал волк.

— Уходите, — повторил Курх. — Закон…

— Плевать на закон!

Вожак прыгнул, и одновременно в воздух взвилась стрела Курха. Немыслимо извернувшись, волк избежал удара и мягко приземлился сбоку от саней. Это послужило сигналом к атаке. Волки серой лавиной налетели на нас.

Тетива Курха звенела, посылая беспрерывно стрелу за стрелой в волчью стаю. Хищники уворачивались, стараясь прорваться к зажатому в расщелине стаду, но мало кто оказывался столь же везучими, как их вожак. Но их было слишком много, куда больше, чем под силу удержать одному духу и нескольким пастухам.

— Нужно вывести стадо! — не оборачиваясь, крикнул Курх. Я сжалась в санях, стараясь не мешаться и одновременно жалея, что у меня нет своего лука, что даже не сразу поняла, что муж обращается ко мне. Его голос помог мне стряхнуть оцепенение.

— Что нужно делать?

— Я стреляю. Ты правишь. Олени следом, — отрывисто приказал муж.

Я перебралась к поводьям. Вгляделась в движение серой стаи и, улучив момент, когда от стрелы Курха образовалась брешь, уверенно хлестнула ездовых оленей.

Мой мир сузился до размеров ущелья и нависающих по обе стороны скальных уступов. В этот момент существовала лишь заснеженная дорога и мечущиеся серые тени — волки. Я вглядывалась вперёд, выискивая, где серая пелена истончается, открывает просвет для саней, и уверенно направляла туда упряжку. Рядом звенела тетива, позади, едва слышно, раздавались крики пастухов и топот множества копыт — но я почти не замечала этого, вся став продолжением запряжённых ездовых оленей Курха, прокладывающих путь в серо-белом лабиринте.

Мы шли на прорыв.

Белых проплешин становилось все больше, серых теней- все меньше. Я гнала и гнала вперёд, и оставалось только надеяться, что стаду и пастухам удаётся следовать за санями. Ещё немного, ещё рывок-другой…