Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы - Виктор Голявкин

– Ну да, спал, черт возьми, а зачем ты там спал?..

– Я не там спал, я дома спал. Вас мама ругает. Она говорит, ей рано вставать.

– Ну и пусть встает, а я тут при чем?

– А вы не спите.

– Так что до этого твоей маме?

Зашлепали по коридору сандалии. Подошла к двери Петина мама.

– Что у вас там происходит? – спросила она.

– Простите… Ради бога, простите… В общем, что-то мне показалось… я, кажется, крикнул…

– Еще как крикнули, милый мой.

– Да, да, что-то вроде… Как будто… Теперь все в порядке… Последнее время вы часто кричите.

– Да… – сказал я, – да, да. Да, да, да…

– Вставать рано… – сказала Петина мама.

– Да, да, – сказал я.

– Пете в школу… – сказала Петина мама.

– Хороший мальчик ваш Петя…

– Вчера пятерку принес.

– Молодчина, Петя.

– Две пятерки принес, – сказал Петя.

– Две пятерки, – сказала Петина мама. – А ваш брат пишет?

– Сейчас что-то нет.

– Ну ничего, напишет…

– Беспокоюсь я.

– Ну что вы, это вы зря…

– Может быть.

– Поверьте мне.

– Спокойной ночи.

Зашлепали по коридору сандалии.

– Петька, – позвал я, – иди сюда…

Босые ноги вернулись к двери.

– Чего вам?

– Это правда, что ты не сидел на окне?

– А что мне там сидеть…

– Это верно… Что тебе на окне сидеть…

Луна сидела на крыше. Проспект пустел. Я останавливался у витрин. Витрины горели во тьме, как фары. Они приковывали взгляд. Невольно я глядел на них.

Я разглядывал спорттовары. Много там всякой всячины: мячики и мячи, сетки и сеточки, горы свистков и скакалок, чехлы и шины, спицы и обручи и спортивные пистолеты.

Я подошел к фруктовой витрине. Меня привлекли мандарины. Вдруг за углом кто-то крикнул: «Эй!» Может, мне показалось? Все может быть. Но даже если кто и крикнул, то это не мне. Кто станет звать меня в такой час? Ну конечно же это не мне…

Мне захотелось вдруг мандаринов. Если бы магазин был открыт, я купил бы их штук десять. Даже больше. Я съел бы их даже двадцать. Как жаль, что закрыт магазин!

Мандарины лежали горками. Я стал считать, сколько их в каждой горке, как вдруг кто-то шепнул мне на ухо: «Тррр…» Я обернулся сейчас же. «Тррр» – это бог знает что. Каждый бы обернулся, скажи ему в ухо: «Тррр»…

Если бы мне сказали не на ухо, я не подумал бы оборачиваться. Как поступили бы вы? Сказано было негромко, даже шепотом – дело вот в чем, – сказано было в ухо.

Передо мной стоял человек. Я не успел разглядеть его. Я не знаю, стар он был или молод. Я не помню, как он был одет. Я помню только, что он улыбался. Он улыбался так мило, что… я улыбнулся тоже. Я его никогда не видел. Я встретил его впервые. Но улыбнулся ему невольно – каждый бы улыбнулся ему. Он спросил меня: «Репина знаешь?» Знал ли я Репина? Конечно, знал. Это известный русский художник.

Мне бы надо спросить у него, что ему надо и какое дело ему до того, что я знаю и чего не знаю. А я сказал: «Знаю…» Он позвал меня за собой. Мы зашли за угол, в темноту. Он негромко спросил: «Репин дома?» Признаться, я испугался. Я подумал, он сумасшедший. Репин не мог быть дома. Он давно умер. Он умер много лет тому назад.

Он мог укусить меня или стукнуть. Бежать? Он побежит за мной. Нельзя бежать. Я сжал кулак.

– Что надо?

– Репин дома? – спросил он опять.

«Точно, – решил я, волнуясь, – он псих». Боясь нападения с его стороны и не представляя, на что он способен, я сказал:

– Да, дома.

Повернувшись ко мне спиной, он свистнул. Я думал, меня будут грабить. Народу поблизости не было. Я хотел ударить его ногой, это было очень легко, но из темноты к нам шла тень с чем-то очень большим, как ящик, и я решил поглядеть, что будет. Бесспорно, меня не будут грабить. Зачем бы грабителю ящик?

Тень сказала:

– Бери и скачи…

Я разглядел лицо тени: у типа было щетинистое лицо. Глаза блестели во тьме. Он протягивал ящик мне.

– Бери и скачи, гоп-гоп, – добавил он раздраженно.

Мой первый знакомый подтолкнул меня. Притом он тоже сказал:

– Скачи, милый, в сито…

Они говорили странно. Это показалось мне черт знает чем, я ничего не понял.

– Куда нести его? – спросил я про ящик.

Мои коленки чуть-чуть дрожали. Мне было страшно.

– В сито неси! – гаркнул детина и дал мне в лоб ладонью.

Я покачнулся. В голове у меня застучало. Чудом я не упал. Дрожащими руками я держал ящик. Я нес его как в бреду. Нес по темным улицам, тяжело дыша. Нес, оступаясь на каждом шагу. Я чуть не плакал. Куда я должен его нести? Я принес ящик домой. Положил в передней. Всю ночь я не мог уснуть. Заснул лишь под утро. Мне снились кошмары. Я открыл ящик к вечеру.

Ровными рядами, завернутые в тонкие бумажки, лежали в ящике мандарины.

Папа пошел выпить пива на Марс и что-то там задержался. В это время случилось несчастье. Пес Тузик съел небо, которое постирала мама и вывесила сушиться на гвоздь. Пес Тузик надулся, как детский шарик, и захотел улететь. Но он не смог этого сделать, потому что не было неба.

– Как же вернется наш папа, – сказала мама, – раз неба нет?..

– Действительно, как он вернется? – сказал я.

– Ха-ха-ха-ха! – сказал папа в дверях. – Ха-ха-ха-ха!

– Какой дорогой вернулся ты? – удивилась мама.

– Ха-ха-ха-ха! – сказал папа. – Я пьяный, я не знаю, какой дорогой.

Один решил, что он композитор. Он не знал даже нот, никогда ни на чем не играл и вообще о музыке не имел понятия.

Он садился возле окна и отстукивал по стеклу мелодии. Но тотчас же их забывал.

Одну мелодию он запомнил, назвав ее «Скачки в горах».

Он напевал ее ежеминутно, был о ней очень высокого мнения и ею гордился.

Он стал отыскивать тех, кто знал ноты, и просил ее записать. Но никто не хотел его слушать, и все смеялись.

«Они завидуют мне», – думал он.

И вдруг он мелодию забыл. Это случилось так внезапно, что он растерялся.

Сколько он ни стучал по стеклу, ни мурлыкал под нос, ни бил по тарелке ложкой, – он ничего не мог вспомнить. Он стал приставать к тем людям, которым ее напевал. Но они ее тоже забыли.