Тайны мадам Дюбуа - Анастасия Логинова

– Когда я проснусь, он уже придет? – с надеждой спросила она.

Был большой соблазн солгать во благо, но я давным-давно решила для себя, что лгать своим детям не буду.

– Нет. Не так скоро, – улыбнулась я через силу. – Папа много работает, ты ведь знаешь. Расскажи, чем ты занималась сегодня?

Устроившись на мягкой, ничуть не хуже нашей домашней, постели, Софи уселась по-турецки и с готовностью принялась рассказывать:

– Днем Бланш нашла для меня бумагу и краски, так что я рисовала наш дом в Париже. Там так хорошо было, мамочка. Так жаль, что нам пришлось уехать! А потом я читала Андре сказку Шарля Перро – про Золушку. Это моя любимая сказка, мамочка! Золушка такая красивая и такая добрая. Только я все не пойму, как же она танцевала на балу в хрустальных башмачках? Это же не удобно! Я спросила Бланш, но она проплакала весь день, и так ничего и не объяснила про хрустальные башмачки…

Я украдкой подняла взгляд на няню. Девушка понуро стояла у дверей, а глаза ее и правда были красными и припухшими.

– Ложись спать, малышка, – я потянулась и поцеловала ее в лоб. – Мне нужно поговорить с Бланш, а потом я тоже лягу. Завтра у нас тяжелый день, так что нужно быть отдохнувшими.

Малышка спорить не стала – натянула одеяло до самого носа и прикрыла глаза. Хотя сомневаюсь, что в самом деле собиралась спать: девочка моя не так проста.

Но мне действительно нужно было поговорить с Бланш. Я попросила ее выйти – приглушила свет в спальне и плотно закрыла дверь.

В гостиной я первым делом нажала на кнопку вызова:

– Вы, должно быть, голодны, Бланш, я закажу ужин в номер…

– Я ужинала с детьми: месье… этот месье – он заказал нам еды. Индейку под клюквенным соусом и гарнир из зеленого горошка. А детям еще мороженого на десерт.

– Хорошо, – сдалась я.

И снова поглядела на Бланш. Девушка смотрела в сторону, а пальцами нервно теребила кружево на платье. Бланш была модницей и кокеткой – ее форменные платья от моих отличались, пожалуй, только наличием передника. Шляпки ее и жакеты всегда подбирались с большим вкусом, а любимым чтением были модные журналы. В Париже, я знала, остался ее жених, паренек на пару лет старше, но оба они решили повременить со свадьбой, чтобы заработать себе на достойное будущее. А теперь Бланш ехала черт знает куда и отлично понимала, что все ее будущее отныне под большим вопросом.

– Бланш… – Я сделала шаг к ней и тронула за руку, стараясь поймать взгляд. – Вы сможете когда-нибудь простить меня за то, что я втянула вас в эту историю?

По щеке девушки немедленно скатилась слеза, и она стерла ее тыльной стороной ладони. Отвернула лицо. Через силу произнесла:

– Я люблю ваших детей и должна быть с ними. Что уж теперь говорить и искать виноватого.

Я кивнула и горячо пообещала:

– Спасибо вам, что вы рядом, Бланш – я этого не забуду. И, разумеется, возмещу все… неудобства, когда мы выберемся. А если пожелаете, то найду вам хорошее место в другом доме, поспокойнее.

Губы у девушки дрогнули, и она не сдержалась:

– Когда мы выберемся?… Вы в самом деле полагаете, что мы выберемся?! – всхлипнув, девушка снова отерла слезы и гордо вскинула подбородок. – Мне нужно идти, мадам, Дюбуа. Этот месье… он сказал, что нанял для меня номер во втором классе. Я пойду, если вы позволите.

– Да, конечно, – вздохнула я.

Характер у Бланш не самый покладистый для няни. Скорее даже, она была решительной, умной и амбициозной девушкой с большими планами на жизнь. Потому я ее любила и ценила. И потому же знала: она меня, разумеется, поймет, но едва ли простит.

Без сил я упала в ближайшее кресло и закрыла глаза…

Но тотчас меня вернул в реальность настойчивый стук в дверь каюты.

* * *

3 июня, 23 часа 55 минут

Германская империя, резиденция французского дипломата в Берлине Жана-Пьера Дюбуа

Меньше суток назад меня точно так же взбудоражил поздний визит…

Ночь, когда четверо незнакомцев ворвались в наш дом, стала безумной и суматошной. Мне велели разбудить детей (Софи сладко спала и даже ругани нашей не слышала), под пристальным взглядом рыжего мы с Бланш одели их, поминутно успокаивая и твердя, что это ненадолго. Собрали чемоданы, переоделись сами.

Когда я будто бы невзначай переставила горшок с азалией со стола на подоконник, блондин молча вернул его обратно. Когда Бланш, неловко повернувшись, разбила фарфоровую куклу Софи, блондин хладнокровно велел собрать осколки. Правда он так и не смог ничего поделать c тем, что, вдохновившись примером Бланш, я «споткнулась» на крыльце и таки разбила садового гнома возле нашего заборчика.

– Шутить вздумали, мадам Дюбуа?! – рассвирепел блондин.

Но мы были уже на улице, в тихом районе Берлина – лишний шум непременно привлек бы внимание соседей. Думаю, только это меня и спасло. Выругавшись по-немецки, блондин велел собрать осколки глиняного гнома – ярко-красного и приметного – и избавиться от них.

Сигнал я оставила не для мужа. Он и так догадается, что случилось, когда вернется и не найдет никого в доме. Да и когда он еще вернется… Сигнал был для милого старичка-итальянца, что нанимал жилье в доме наискось от нашего. Муж доверял ему и имел уговор как раз на такой вот случай. Старичок не вмешается, конечно, но должен телеграфировать куда следует о том, что произошло.

Благодаря этому лишь я и верила, что дело наше не безнадежно.

А впрочем… такое своевременное отсутствие в доме горничной и кухарки говорило о многом. Я и на Бланш глядела бы уже косо – но девушка была напугана куда больше меня.

После мы долго ехали в крытом экипаже на север – далеко за пределы Берлина. Я то и дело задавала наводящие вопросы, пытаясь выяснить, сколь много знает обо мне блондин, и пришла к выводу, что все же знает он не так много. Имя и то выяснил лишь благодаря документам, что прихватил из дома, и с тех пор обращался запросто – Лили. Но все же был учтив до известной степени. Грубостей и вольностей не позволял, а с Софи и Андре разговаривал ласково, как добрый дядюшка. Подкупал простенькими подарками и старался завоевать их доверие.

В экипаже, уже на подъезде к Ростоку, случился меж нами и этот разговор:

– Досадно, мадам Дюбуа, что ни одной фотокарточки вашего супруга я так и не нашел… однако смею надеяться, что я на него хоть немного похож, и вы быстро привыкните называть меня мужем.

Документы на имя супруга – надеюсь, что поддельные – блондин продемонстрировал мне минутой раньше, но я весьма смутно догадывалась, к чему он клонит.

– Чего вы добиваетесь? – спросила я прямо. – И зачем вам я?

Помолчав, взвесив «за» и «против» блондин ответил и, я думаю, был искренен хотя бы отчасти:

– Видите ли, моему ведомству стало известно, что у месье Дюбуа кое с кем встреча на пароходе, что сегодня утром отплывает в Санкт-Петербург. Встреча, которая ставит под угрозу безопасность великой Германской империи. Мне всего лишь нужно выяснить, с кем именно он встречается – вот и все. Ну а вы… некоторые мои коллеги уверены, что вы прекрасно осведомлены об этой встрече. А некоторые даже полагают, будто вы знаете больше мужа. По крайней мере, ваша переписка с Парижем куда активнее, чем его.