Притворись моей сестрой - Кэролайн Б. Куни

За неделю до Рождества Стивен второпях делал себе ход-дог. В шесть тридцать у близнецов должен был начаться матч по баскетболу, ни у кого не было времени на нормальный ужин. Джоди ела равиоли прямо из консервной банки. Это показалось Стивену настолько омерзительным, что он повернулся к ней спиной и пробормотал:

– Ты ешь, как опоссум из мусорного ведра.

Держа в одной руке хот-дог, отец вбежал в спальню, чтобы снять костюм и переодеться в любимые хлопковые брюки и красный свитер (в цвете команды, за которую играли близнецы). Мать разогрела бейглы и намазывала на них плавленый сыр, бормоча, что у нее не останется времени на чистку зубов. Все хотели успеть к началу игры, в которой участвовали младшие.

В гостиной, упираясь звездой в потолок, стояла наряженная елка, под которой лежали завернутые в красочную бумагу подарки. Стивен уже перерос желание тискать и щупать упакованный сюрприз, чтобы понять, какой он. Близнецы же периодически забирались под елку, щупая собственные свертки, желая понять, что там внутри. В центре стола находилась широкая ваза, наполненная елочными украшениями. Ее было практически не видно из-за наваленных газет, почты, тетрадей с домашней работой и счетов. К дверце холодильника были прикреплены магнитиками полученные перед Рождеством открытки с поздравлениями, которые можно было почитать, разговаривая по телефону.

Стивен откусил сразу половину хот-дога и сконцентрировался на том, чтобы его прожевать и не задохнуться. И тут раздался телефонный звонок. Если бы его рот не был забит едой, он ответил бы. Мама переложила бейгл из правой руки в левую, сняла трубку и произнесла: «Алло».

У всех членов семьи Спринг были рыжие волосы и очень светлая кожа, которая плохо переносила загар. Несмотря на это, никто из них не был белым как мел. А вот лицо снявшей трубку матери стало именно таким. Стивен даже посмотрел на пол, чтобы увидеть, не появилась ли на полу лужа крови. Глаза матери широко раскрылись, а потом закрылись. Стивен вскочил, чтобы поймать женщину, которая, как ему казалось, должна потерять сознание и упасть. Он решил, что по телефону сообщили какие-то ужасные новости. Может, помер кто-то из родственников…

– Это Джен, – прошептала миссис Спринг. – Она увидела свою фотографию на пакете молока.

Это произошло месяц назад. Весь он прошел под знаком родительского счастья и его собственного ярко выраженного недовольства. Парень не испытывал никакой радости от того, что вскоре в доме появится пропавшая сестра. Это ощущение не покидало его, оставляя во рту неприятный привкус, портило настроение и делало невкусным любую еду.

«Я должен привыкнуть, – говорил он себе. – Я – старший, и должен подавать хороший пример».

Но на самом деле его мучила только одна мысль – вскоре в этом и без того тесном доме появится еще один человек.

Первые несколько дней прошли как в тумане. Дженни казалось, что ей нужны очки для зрения. Или транквилизаторы. Или собака-поводырь. Или справочник с информацией о том, как себя вести. Она ощущала физический ужас.

Все было крайне абсурдно. Впервые за двенадцать лет она оказалась с настоящей, биологической семьей, в доме, где росла раньше. И впервые находилась в состоянии парализующего страха. Она перестала быть дочерью Фрэнка и Миранды Джонсон – людей умных и продвинутых – и превратилась в трехлетнюю дочь Джонатана и Донны Спринг. Девушка чувствовала, что потеряла бо́льшую часть словарного запаса, которым обладала ранее, и общалась при помощи односложных слов. Ее восприятие мира стало восприятием трехлетней девочки, окруженной огромными, нависающими над ней монстрами.

«Нет, они не монстры, – уверяла она саму себя. – Это твои биологические родители, братья и сестра. Самые что ни на есть настоящие. Ты сама эту кашу заварила. Поэтому давай, Дженни, запрыгивай в бассейн. Вода нормальная, не переживай».

Тем не менее девушка, образно говоря, стояла у края бассейна, но была не в состоянии окунуть в него даже большой палец ноги. Не говоря о том, чтобы броситься в воду.

Находясь среди тех, кто был на нее похож внешне, она чувствовала себя крайне странно. За столом вокруг сидели рыжеволосые и кудрявые люди. У сестры волосы были короткими, она практически никогда не причесывалась, симпатичная и слегка похожая на маленького эльфа. Эта Джоди очень шумно спала: поворачивалась во сне, стонала и сбрасывала с себя одеяло. Она засыпала с включенной радиостанцией, транслировавшей рок-музыку.

За исключением случаев, когда Дженни оставалась на ночь у Сары-Шарлотты или Адаир, она не помнила, чтобы вообще спала с кем-то в одной комнате (а в тех случаях, когда ночевала у подруг, сна как такового было мало). Девушка чувствовала, что, даже если и привыкнуть к громкому дыханию и другим звукам, которые издавала Джоди, было сложно освоиться в доме, полном угрожающего и незнакомого.

У близнецов волосы были блестящими и рыже-золотыми. Дженни никак не могла научиться различать их. Братья не были совершенно одинаковыми, просто она постоянно путала имена. Оба начинались на букву «Б», что не делало жизнь проще. Если бы одно из имен начиналось на другую букву, все было бы значительно легче. Она постоянно называла Брайана Брендоном и наоборот. Мальчикам это, понятное дело, совсем не нравилось.

– Может, нам надеть бейджики с именами? – предложил однажды один из них.

– Тогда подскажите, как вас различать, – попросила она с натянутой улыбкой.

– Я красивее, – заявил Брендан. – У меня больше веснушек, глаза более карие и больше девчонок, – и ухмыльнулся. У него еще были более кривые зубы, которые так и просили брекетов.

«Хорошо, – подумала она, – значит Брендан – это брекеты. Так и запомню. Если у него будет открыт рот, точно не ошибусь».

Волосы старшего брата Стивена были более темными, лежали ровно, были менее кудрявыми и всегда расчесанными. Он был высоким, худым и имел невообразимо большие ступни. Глядя на них, можно было лишь дивиться тому, какими огромными могут быть ноги. Хотелось надеяться, что рано или поздно тело их догонит, а сам Стивен превратится в мужчину впечатляющего роста и гармоничных пропорций.

Парень часто недружелюбно косился на Дженни. Вполне возможно, в душе он мечтал, чтобы ее кто-нибудь убил в трехлетнем возрасте. Ему, наверное, было бы гораздо проще, если бы от сестры остался только камень на могиле вместо появления в доме совершенно незнакомого человека.

Несмотря на то что Стивен ее откровенно пугал, на него было смотреть проще, чем на Джоди, Брендана, Брайана и новых родителей. Она не чувствовала никакой внутренней связи с этими людьми. Если бы ей показали на двух любых сотрудников ближайшего супермаркета или банка и сказали, что это ее родители, она бы с большей вероятностью поверила в то, что это ее мама и папа. Девушка не чувствовала в себе сил их обнимать. Воспоминание о последнем объятии с миссис Джонсон никак не пропадало из памяти, словно запах любимых духов, и все еще ощущался последний поцелуй отца.

Поэтому она звала новых родителей мистер и миссис Спринг. Это было, конечно, крайне некорректно, но пока ничего с этим поделать не удавалось. На лице застыла полуулыбка, хотя было чувство, что сами губы онемели и потеряли чувствительность, как от новокаина в зубоврачебном кабинете.