Герцог-сердцеед - Мишель Селмер

Самое ужасное было то, что проблемы у отца начались, когда отель перешел ему после смерти ее деда, когда она еще была ребенком. Все эти годы отец жил не по средствам, пока наконец не пришло время расплачиваться за расточительность. Он лгал ей самым бессовестным образом, скрывая от нее истинное положение дел.

Она так верила отцу! Виктория многое делала для него, потому что считала себя многим ему обязанной. И вот теперь… Виктории казалось, что вся ее жизнь рушится у нее на глазах. Отец, их бизнес, вся ее жизнь — все это было ложью.

Выходит, только благодаря щедрости королевской семьи у них есть крыша над головой, а у нее — шанс сделать карьеру.

Теперь, когда открылась вся правда, как смотреть в глаза Чарлзу? Как это ни тяжело, но она должна извиниться перед ним за свои необоснованные обвинения и поблагодарить за щедрость его родственников. И сделать это она может только одним способом.

Чарлз ответил на звонок после первого же гудка.

— Могу я с вами сейчас поговорить?

— Конечно. Заходите.

Виктория положила трубку, но еще несколько секунд посидела, собираясь с духом. Подумать только, еще вчера она считала, что это был самый унизительный день в ее жизни! Вот что значит — все познается в сравнении.

У Чарлза были все основания смотреть на нее с презрением. Но странно — в его глазах она прочла лишь сочувствие. Виктория даже растерялась, не зная, что было бы предпочтительнее.

— Спасибо, что открыли мне глаза, — сказала она, протягивая ему папку.

— Я подумал, что вы заслуживаете правды.

Виктория глубоко вздохнула.

— Я хочу поблагодарить вас и королевскую семью за ваше великодушие. Пожалуйста, передайте им, что мы высоко ценим их участие.

— Мы? — переспросил Чарлз, точно зная, что от отца Виктории ждать благодарности было бесполезным занятием.

Узнав правду, Виктория также отказывалась понимать своего отца. Возможно, причиной его враждебности к королевской семье была гордыня или упрямство, но, что бы это ни было, она больше не могла принимать его сторону.

— Я также очень благодарна за предоставленную мне возможность работать в «Ройял Инн», но… я не могу здесь больше оставаться.

Чарлз нахмурился.

— Не понял.

Для Виктории все было очевидно. Она согласилась работать ради отца, но, так как в данной ситуации, по ее мнению, не прав был именно он, она со спокойной совестью может уйти.

— Я не нуждаюсь в благотворительности! Я и так вам слишком многим обязана. И, в отличие от своего отца, не хочу никому и ни в чем быть должной.

— Но вы только что сами убедились, что мы могли и не заключать договор с вашим отцом на его условиях. Мы согласились, потому что были уверены в вашем профессионализме.

— Спасибо на добром слове, но это ничего не меняет.

Чарлз сощурился.

— И чем вы собираетесь заняться?

— Найду другую работу.

— Но чем вы будете заниматься до тех пор?

По правде говоря, Виктория не знала. После поглощения их отеля и погашения долгов она какое-то время жила за счет сбережений, которые быстро таяли. Если она в кратчайшие сроки не найдет работу, то ей придется туго. Возможно, даже придется покинуть остров, потому что вряд ли где еще, кроме «Ройял Инн», ей предложат такой высокий оклад.

— У меня к вам предложение, — сказал Чарлз. — Взаимовыгодное.

Виктория приготовилась его вежливо выслушать и отказаться.

— На данный момент я слишком занят, чтобы разбираться со своей личной корреспонденцией. Останьтесь на столько, сколько понадобится, чтобы ее разобрать, а также найти и ввести в курс дела новую помощницу. После этого я дам вам такие рекомендации, что найти новую работу для вас не составит никакого труда.

Это было очень заманчивое предложение, но Виктория покачала головой.

— Спасибо, но вы и так уже сделали для меня слишком много.

— На самом деле это вы окажете мне услугу. У меня действительно нет времени, чтобы тратить его на обучение новой сотрудницы.

— Я сама здесь только второй день, — напомнила Виктория.

–. Но вы схватываете все на лету. — Чарлз подался вперед и сказал: — Виктория, я просто в отчаянии.

Он и правда выглядел немного растерянным, но Виктория не могла избавиться от ощущения, что герцог ведет себя так, потому что это ему почему-то выгодно. Если же он искренне хотел ей помочь, то это очень мило с его стороны, но ведь она ничем не заслужила такого отношения.

— Сделайте это для меня, и мы будем квиты — никто и никому ничего не будет должен, — продолжал уговаривать ее Чарлз.

— Тогда я настаиваю, чтобы мне платили соответственно моим обязанностям.

— Это гораздо меньше, чем ваша нынешняя зарплата, — заметил Чарлз.

— Пусть, зато это будет справедливо.

— Хорошо, если вы настаиваете.

— На какой срок мне у вас остаться?

— Как насчет двух месяцев?

— Неделя.

— Шесть недель.

— Две недели.

— Четыре.

— Три.

— Идет, — вздохнул Чарлз.

Работать с ним целых три недели! Да уж… С другой стороны, у нее будет больше времени на поиски другого места. В «Хьютоне» она провела сотни собеседований, но сама еще никогда не выступала в роли соискательницы. Что ж, это будет новый опыт.

— Пенелопа разместит объявления насчет новой помощницы. Вы будете проводить собеседования, но окончательное решение останется за мной.

— Разумеется.

— Тогда предлагаю сходить на ланч вместе. Вы узнаете, какими качествами должна обладать моя помощница.

Улыбка Чарлза говорила, что о делах он думал в последнюю очередь. Виктория вздохнула про себя. Похоже, пришло время решительных действий, пока она окончательно не подпала под его обаяние.

— Спать с вами я не буду! — прямо заявила она.

Если Чарлз и был удивлен ее откровенностью, то ничем себя не выдал, разве что чуть приподнял одну бровь.

— Не знаю, как вы вели дела у себя в «Хьютоне», но здесь «ланч» не является эквивалентом слова «секс».

Как раз наоборот. Что бы Чарлз ни говорил, почти все его фразы были с сексуальным подтекстом.

— Я не из вашего гарема, — упрямо гнула свое Виктория.

Теперь уже один уголок его губ пополз наверх.

— А у меня есть гарем?

Он что, забыл, что она прослушивает его личные сообщения?

— Давайте сразу определимся. Вы считаете себя божьим даром для женщин…

— Вы хотите убедить меня, что это не так? — перебил ее Чарлз и вроде даже обиделся.