Король нищих - Жюльетта Бенцони

Но сестра Франсуа ошиблась. Он не поехал ни к той, ни к другой. Франсуа любил королеву, и никакую другую женщину он не желал. Сейчас он, сопровождаемый Гансевилем, мчался в сторону Бастилии; таким образом он проехал весь Париж, миновал улицу Сен-Тома дю Лувр, где располагался особняк госпожи де Монбазон. Но, не доезжая старой крепости, он свернул налево в узенькую улочку, спрыгнул на землю у красивого маленького особняка я, не дожидаясь, пока это сделает конюший, сам стал дергать за цепочку звонка у ворот.

— Передайте господину шевалье де Рагенэлю, что с ним желает немедленно говорить герцог де Бофор! То, что я должен ему сказать, не терпит ни малейшего промедления! — объявил он перепуганному привратнику, который поспешил исполнить приказание, дав возможность всадникам беспрепятственно въехать во двор.

— Я не думал, что вы захотите увидеться с ним немедленно, — заметил конюший.

— Я не могу отложить эту встречу. Завтра утром я уезжаю во Фландрию…

— Мы уезжаем во Фландрию, — поправил Гансевиль. — Вот уж в самом деле хорошая новость!

— Уезжаю я, а ты приедешь позже. У меня для тебя есть одно важное поручение…

— И куда же вы посылаете меня? — спросил разочарованный Пьер.

— Туда, откуда мы приехали… Но поедешь ты не один. Будешь сопровождать девушку, которую уже знаешь, и не спускай с нее глаз. Я сам хотел бы ее проводить, но король и его министр распорядились иначе.

— Вы посылаете меня в Бретань? — Верно. А повезешь ты Жаннету. Я полагал, что она находится у моей матушки, но оказалось, что Жаннета поселилась у господина де Рагенэля после того, как он вышел из заточения.

Герцог де Бофор умолк — навстречу ему спешил Персеваль, и Франсуа поразился, как изменился шевалье за столь недолгое время: лицо его утратило беззаботное выражение, глаза потухли, а густые светлые волосы уже в сорок лет посеребрила седина на висках. Горе отметило своей печатью каждую черту его лица, и Франсуа упрекнул себя за то, что не поспешил к бывшему конюшему матери, другу своего детства, сразу же, как приехал в Париж.

— Это вы, ваша светлость?! — с волнением спросил Персеваль. — Неужели вы пришли сообщить мне известие, которого я страшусь больше всего на свете?

Герцог де Бофор взял его руки в свои и почувствовал, как дрожат его руки, всегда такие крепкие.

— Пойдемте в дом! То, что я должен вам сказать, не предназначено для ночного ветра.

На следующий день — это было воскресенье — в пять часов утра скромная чета молодых горожан заняла места в почтовой карете, которая через неделю должна была доставить их к месту назначения, в Ренн. В муже — он был в камзоле из плотного серого сукна, который украшал отложной воротник из белого голландского полотна, в тяжелых башмаках с пряжками и черной шляпе с круглой тульей — никто не узнал бы Пьера де Гансевиля, элегантного конюшего герцога де Бофора. Он чувствовал себя весьма неуютно без своей шпаги: ее пришлось спрятать в сундук, привязанный на крыше кареты.

Подобные мелочи ничуть не беспокоили его «жену»; в те времена костюм горожанки не отличался от наряда горничной при дворе. Обычно Жаннета носила серое платье, украшенное кружевным стоячим воротником и кружевными манжетами, и безукоризненно накрахмаленный чепчик, но сейчас ее туалет дополнял свободный черный плащ с капюшоном, укутывающий ее с головы до ног. Жаннета уже не выглядела печальной; погода стояла прекрасная, и эта поездка, хотя девушка и не знала ее цели, развлекла Жаннету тем более, что в этой предназначенной лишь для простолюдинов, а значит, неудобной и зловонной колымаге трястись придется не так долго в Витре они должны были сойти, предполагалось, что почтовые лошади через Шатобриан домчат их в Пириак, где они взойдут на корабль. Главное заключалось в том, чтобы покинуть Париж, сбив с толку слежку, которую, как ожидал герцог де Бофор, установит за ними начальник полиции. К этому времени Лафма уже знал, что произошло в замке Ла-Феррьер, да и Рагенэль заметил, что какие-то сомнительные личности заинтересовались его домом, едва он вернулся из Бастилии. Поэтому накануне своего отъезда Франсуа привез Жаннету в Отель Вандом, где она служила и жила с того дня, как там появилась Сильви.

Думая о своем господине, Гансевиль испытывал грусть: пока он трясется в этой колымаге по булыжным мостовым и ухабистым дорогам, Бофор в сопровождении Брийе и двух слуг несется галопом во Фландрию, и впереди их ждет азарт боев, грохот пушек, треск мушкетных выстрелов, раскаты барабанной дроби, может быть, слава… одним словом, жизнь! Его утешало лишь то, что его путешествие с Жаннетой было секретной миссией, имеющей отношение к тайне, в которую его посвятил любимый господин.

С попутчиками Гансевилю повезло: они не вынуждали его поддерживать разговор: священник весь день молился, вдова беспрестанно лила слезы скорби, пожилые супруги, шептавшиеся друг с другом, так же дружно засыпали, прервав разговор на полуслове. Приехав в Витре, Гансевиль обнаружил, что ноги его совсем затекли. В древнем городе, словно застывшем в своем феодальном великолепии, им достаточно было ненадолго остановиться в особняке Дю-Плесси, хозяева которого были старыми друзьями семейства Вандомов, чтобы Пьер вновь обрел бодрый вид. Теперь пришлось переодеваться Жаннете: став прелестным всадником — юная госпожа требовала, чтобы ее горничную обучили ездить верхом и та смогла бы вместе с ней совершать конные прогулки в окрестных лесах Ане или Шенонсо, — она вскочила в седло с уверенностью, которая порадовала ее спутника, поначалу очень обеспокоенного тем, как он будет добираться до места с женщиной, чье общество ему навязали.

— Скажете вы мне, наконец, куда мы едем? — спросила девушка, когда они сделали первую остановку в Бене. — В дороге вы рта не раскрыли. Хорош муж был у меня в глазах людей, окружавших нас!

— А вы хотите, чтобы я за вами ухаживал? — рассмеялся Гансевиль.

— О нет! Не обижайтесь, но я уже дала слово парню, хотя и не знаю, что с ним, — с грустью ответила она. — Он исчез вместе с нашей юной госпожой, и нам неизвестно, живы ли они…

— Я, в отличие от вас, как святой Фома: ни во что не верю, пока сам не увижу! Итак, мы направляемся в маленький рыбацкий порт по названию Пириак.

— И что мы будем там делать?

— Отплывем оттуда на Бель-Иль. Надеюсь, вы не боитесь морской качки… Терпеть не могу людей, которых рвет.

— А зачем нам на Бель-Иль?

— Мы передадим поклон господину герцогу де Рецу и госпоже герцогине. Теперь хватит вопросов. Вам и без них многое известно.

— Я знаю не больше, чем знала раньше, и очень хотела бы понять, что означают все эти тайны…

— Милое мое дитя, должен сказать вам, что вы совершили большую глупость, поселившись у господина де Рагенэля, вместо того чтобы благоразумно вернуться к нам. Неужели вы не догадывались, что за его домом будут следить? Поэтому мне и поручили увезти вас из Парижа, не возбуждая подозрений у шпионов начальника полиции. Что я и сделал…